Мартынов, Николай Васильевич (государственный деятель)

Николай Васильевич Мартынов
Заместитель Председателя Совета Министров СССР
25 июня 1976 года — 15 ноября 1985 года
Глава правительства:	Алексей Николаевич Косыгин Николай Александрович Тихонов
Председатель Государственного комитета СССР по материально-техническому снабжению
5 июля 1978 года — 15 ноября 1985 года
Глава правительства:	Алексей Николаевич Косыгин Николай Александрович Тихонов
Предшественник:	Должность учреждена.
Преемник:	Лев Алексеевич Воронин
Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по материально-техническому снабжению
25 июня 1976 года — 5 июля 1978 года
Глава правительства:	Алексей Николаевич Косыгин
Предшественник:	Вениамин Эммануилович Дымшиц
Преемник:	Должность упразднена.
Заместитель председателя Совета народного хозяйства СССР — Министр СССР
12 октября 1964 года — 9 октября 1965 года
Глава правительства:	Алексей Николаевич Косыгин
Рождение:	13 (26) апреля 1910(1910-04-26) Москва, Российская империя
Смерть:	22 ноября 1998(1998-11-22) (88 лет) Москва, Российская Федерация
Партия:	ВКП(б) с 1932 года
Образование:	Московский вечерний энергетический институт (1933)
Профессия:	инженер-энергетик
Награды:

Никола́й Васи́льевич Марты́нов (1910 — 1998) — советский государственный и партийный деятель. Депутат Совета Союза ВС СССР 6—11 созывов (1966—1989) от Краснодарского края. Член ЦК КПСС (1981—1986). Член ЦРК КПСС (1961—1966). Герой Социалистического Труда (1980).

Образование

• 4 курса Московского вечернего энергетического института (1933).

Биография

Родился 13 (26 апреля) 1910 года в Москве в семье рабочего.

• 1925—1927 — помощник машиниста.
• 1927—1929 — электромонтёр.
• 1929—1933 — электромеханик, мастер, начальник энергетического отдела авиационного завода, Москва.
• 1933—1934 — курсант Военно-морской лётной школы, Ейск
• 1934—1939 — начальник энергетического цеха, главный механик, главный инженер, заместитель директора оружейного завода, Татарская АССР
• 1939—1941 — директор Тульского оружейного завода
• 1941—1946 — заместитель наркома боеприпасов СССР
• 1946—1953 — заместитель, 1-й заместитель министра сельскохозяйственного машиностроения СССР
• 1953—1954 — член коллегии Министерства машиностроения СССР
• 1954—1955 — начальник военно-мобилизационного отдела Министерства автомобильного, тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР
• 1955—1957 — заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР
• 1957—1960 — заместитель председателя, председатель Ташкентского совнархоза
• 1960—1962 — председатель СНХ Узбекской ССР
• 1962—1964 — секретарь ЦК КП Узбекистана — председатель Бюро ЦК КП Узбекистана по руководству промышленностью и строительством
• 1964—1965 — заместитель председателя Совета народного хозяйства СССР — министр СССР
• 1965—1976 — 1-й заместитель Председателя Государственного комитета СМ СССР по материально-техническому снабжению
• 1976—1985 — Заместитель Председателя СМ СССР, Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по материально-техническому снабжению
• С 1985 года персональный пенсионер союзного значения.

Умер 22 ноября 1998 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 4).

Награды

• Герой Социалистического Труда (1975)
• Сталинская премия второй степени (1951) — за разработку новых приборов и освоение их производства
• три ордена Ленина
• орден Октябрьской Революции
• орден Кутузова II степени
• орден Отечественной войны I степени
• четыре ордена Трудового Красного Знамени

Литература

• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник./Сост. В. И. Ивкин. Москва, 1999. — ISBN 5-8243-0014-3

Отрывок, характеризующий Мартынов, Николай Васильевич (государственный деятель)

– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.