Мартынов, Павел Любимович

Павел Любимович (Готлибович) Мартынов (20 апреля 1847, Кронштадт — 21 мая 1921, Симбирск) — русский общественный деятель, юрист, историк-краевед, известный своими исследованиями в области архивов и местной старины Симбирского края.

Мартынов, Павел Любимович
Род деятельности:	общественный деятель, юрист, историк-краевед, археограф
Дата рождения:	20 апреля (2 мая) 1847(1847-05-02)
Место рождения:	Кронштадт
Гражданство:	РСФСР
Подданство:	Российская Империя
Дата смерти:	21 мая 1921(1921-05-21) (74 года)
Место смерти:	Симбирск
Отец:	Мартынов, Готлиб Юрьевич
Мать:	Мартынова (Соснина), Ольга Петровна
Супруга:	Мартынова (Прудникова), Наталья Петровна
Дети:	Наталья, Евгения, Владимир, Вера, Борис
Награды и премии:	ордена Св. Станислава II степени, Св. Анны II степени, Св. Владимира IV степени, Св. Владимира III степени, золотой жетон "В память 250-летия Симбирска"

Биография

Родился в г. Кронштадте 20 апреля 1847 г. по старому стилю в семье выходца из Эстляндской губернии немецкого происхождения, военно-морского инженера, впоследствии генерал-лейтенанта (1879) Мартынова (Мартингофа) Готлиба Юрьевича (Любима Андреевича; 1807—1881). Учился в Ларинской гимназии. В 1869 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1869 г. начал службу в Петербургском Окружном Суде под руководством А. Ф. Кони. В 1872 году был переведён в Департамент Министерства Юстиции. В 1879 году был переведён в Оренбург участковым судьёй Оренбургского округа. С 1886 года служил в Симбирском Окружном Суде, сначала уездным членом суда, а с 1899 года — товарищем председателя суда, заведовавшим гражданским отделением. Службу окончил в 1913 г. в чине действительного статского советника. В феврале — сентябре 1917 года возглавлял следственную комиссию по разбору и изучению архивов жандармских правлений и расследованию деятельности политической полиции в Симбирской губернии.

В 1887 году в Санкт-Петербурге была напечатана работа П. Л. Мартынова под названием «Права и обязанности присяжных заседателей». В 1892 году Мартынов подготовил проект Особого наказа для городских судей округа Симбирского окружного суда.

С момента основания в 1895 г. Симбирской губернской ученой архивной комиссии Павел Любимович принимал активное участие в её деятельности. В 1904 г. он был избран товарищем председателя комиссии, а с 1917-го по 1921 г. являлся её председателем. Своё первое научное сообщение «Об остатках старины в Симбирском уезде» П. Л. Мартынов сделал в 1895 году. В сообщении, наряду с описанием Симбирской засечной черты и обзором памятников по волостям, были приведены предания о возникновении населенных пунктов, происхождении их названий, обычаях и обрядах народов, населявших уезд, а также сведения о сохранившихся до того времени археологических памятниках. Сообщение, напечатанное в нескольких номерах газеты «Симбирские губернские ведомости», вызвало большой интерес и затем вышло отдельной брошюрой. За первые десять лет работы в Архивной комиссии П. Л. Мартынов написал 12 работ по истории Симбирского края, среди которых две: «Город Симбирск за 250 лет его существования» (Симбирск, 1898) и «Селения Симбирского уезда» (Симбирск, 1904) — по признанию специалистов являются фундаментальными работами, «без которых трудно себе представить наше современное краеведение».

В 1897 году Мартынов выступил на заседании комиссии с сообщением о том, что им найдены неопровержимые доказательства того, что Симбирск как административный и военный центр был построен в 1648 году по повелению царя Алексея Михайловича боярином Богданом Матвеевичем Хитрово. На основании этого сообщения было принято решение о торжественном праздновании юбилея Симбирска. Это были первые торжества в истории города, посвященные его юбилею. Сам Павел Любимович за свой научный труд был награждён золотым жетоном «В память 250-летия Симбирска», изготовленным петербургским ювелиром Шубертом по рисунку художника П. И. Пузыревского и утверждённым императором Николаем II.

С 1897 года Мартынов руководит работами по созданию Симбирского губернского исторического архива. В 1901—1904 годах он подготовил к изданию два тома архива Окружного Суда «Гражданские дела Буинского уезда» и «Архив Александра Петровича Языкова», включающие документы 17-19 веков и содержащие разнообразный материал для истории Симбирской губернии. К 1912 году Павлом Любимовичем были разобраны и изданы архивы симбирских дворян Павла Сергеевича Таушева, Сергея Александровича Пантусова и Александра Сергеевича Волкова.

В годы Гражданской войны в России Павел Любимович приложил немало усилий для спасения памятников истории и искусства, для развития музея Архивной комиссии и перевода его в Дом-памятник И. А. Гончарову. С 1918 года заведует историко-археологическим отделом Симбирского единого Народного музея. В эти годы Мартыновым были изучены и описаны архивы историка И. И. Пушкарева, князя В. И. Баюшева, симбирских дворян Ховриных и Симбирского Покровского монастыря. Весной и летом 1919 года Мартынову дважды предъявлялись обвинения в «сочувствии к белым и контрреволюционных действиях». В первый раз — Симбирской губернской чрезвычайной комиссией, а во второй раз — особым отделом Реввоенсовета Восточного фронта. Но оба раза Мартынов был оправдан, и все обвинения с него были сняты.

Умер Павел Любимович в Симбирске 21 мая 1921 г. Точное место захоронения не известно. По одной из версий он был похоронен на Воскресенском кладбище вместе с женой, по другой версии — на больничном кладбище в братской могиле из 4-х человек в Стрижёвом овраге, как инфекционный больной.

Сочинения

• «Права и обязанности присяжных заседателей» (1887)
• «Остатки Старины, сохранившиеся в Симбирском уезде» (1896)
• [www.suslony.ru/hist_librs/stroel_kn_Simbir.htm «Книга строельная города Синбирска. 161—162 гг. (1653—1654 г.)»] (1897)
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003193306#?page=1 «Город Симбирск за 250 лет своего существования»] (1898)
• «Тагай, упраздненный город Симбирского уезда» (1898)
• «Празднование двухсот пятидесятилетнего юбилея города Симбирска» (1899)
• «Потомки Ивана Сусанина в Симбирской губернии» (1901)
• «Боярин Богдан Матвеевич Хитрово — симбирский помещик» (очерк; 1901)
• «Опись городу Симбирску и его уезду в 1678 году» (1902)
• [www.archeo.sinbir.ru/Russian/20vek/seleniya/index.htm «Селения Симбирского уезда. Материалы для истории Симбирского дворянства и частного землевладения в Симбирском уезде»] (1903)
• «В память десятилетия Симбирской губернской ученой архивной комиссии» (Сборник под редакцией и со вступительной статьей П. Л. Мартынова; 1905)
• «Список последних помещиков Симбирской губернии» (не издавался)
• «Краткий словарь Симбирских деятелей и уроженцев, чем-либо выделившихся из общего уровня повседневной жизни» (издан в 2008 г.)

Семья

Жена: Мартынова (Прудникова), Наталья Петровна (1847—1912)

Дети:

1) Фрейман (Мартынова), Наталья Павловна (1874—1930-е) — замужем за участником революционного движения, членом Учредительного собрания от РСДРП(б), делегатом IX съезда РКП(б) Фрейманом, Василием Николаевичем

2) Покровская (Мартынова), Евгения Павловна (1875 — ?) — замужем за участником Первой мировой войны и Белого движения капитаном Покровским, Федором Ивановичем

3) Мартынов, Владимир Павлович (1877—1960-е) — юрист

4) Померанцева (Мартынова), Вера Павловна (? — 1942) — замужем за военным инженером Померанцевым, Владимиром Владимировичем

5) Мартынов, Борис Павлович (1886 — ?) — юрист

Память

В 1998 г. в дни празднования 350-летия Симбирска на здании бывшего Окружного Суда, где служил П. Л. Мартынов (ныне ул. Гончарова, дом 40/9), была открыта мемориальная доска:

Здесь в здании Окружного суда с 1886 г. по 1913 г. служил Павел Любимович Мартынов, юрист, общественный деятель, историк, исследователь местной старины

—

Литература

• Савич, М. М. Павел Любимович Мартынов. — Ульяновск: Издательство «Корпорация технологий продвижения», 2005. — 48 с.
• Г. В. Романова, Л. А. Берч П. Л. Мартынов — основоположник судебного краеведения Симбирского края на рубеже XIX—XX вв. // Симбирский научный вестник № 2(4). — 2011.
• Н. С. Гауз Имена и факты к биографии П. Л. Мартынова. // Проблемы социально-экономического, политического и культурного развития России. Выпуск шестой: межвузовский сборник научных трудов. — Ульяновск: УлГТУ, 2012.
• Н. С. Гауз Родословная рода Мартыновых: о службе и достоинстве. // Проблемы социально-экономического, политического и культурного развития России. Выпуск девятый: межвузовский сборник научных трудов. — Ульяновск: УлГТУ, 2015.

Ссылки

• [enc.cap.ru/?t=prsn&lnk=3026 Мартынов Павел Любимович] в Чувашской энциклопедии
• [simblet.uonb.ru/?page_id=570 Мартынов Павел Любимович] на сайте Краеведы Симбирского-Ульяновского края
• И. Э. Сивопляс. [www.rusdeutsch.ru/biblio/files/beluten4_2004.pdf Документальные материалы о российских немцах в личных фондах дореволюционного периода Государственного архива Ульяновской области] // Российские немцы № 4(40) — 2004. — С. 12-13.
• Наталья Гауз. [uldelo.ru/stuff/ostavil-po-sebe-neizgladimyy-blagodarnyy-sled «Оставил по себе неизгладимый благодарный след…»] // «Деловое обозрение» № 5(173) — май 2012 г.
• Наталья Гауз [www.uldelo.ru/stuff/semeynaya-traditsiya-martynovykh-sluzhba-revnostnaya-i-besporochnaya Семейная традиция Мартыновых — служба ревностная и беспорочная] // «Деловое обозрение» № 12(204) — декабрь 2014 г.

Отрывок, характеризующий Мартынов, Павел Любимович

Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.