Маруся Климова

Маруся Климова
Псевдонимы:	Маруся Климова
Место рождения:	Ленинград, СССР
Род деятельности:	прозаик, переводчица
Направление:	андеграунд, постмодернизм
Дебют:	роман "Голубая кровь" написан в 1991 году, впервые опубликован в 1996 году тиражом 100 экз.
Награды:
[lit.lib.ru/k/klimowa_m/ Произведения на сайте Lib.ru]

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Климова и Кондратович

Мару́ся Кли́мова (настоящее имя — Татьяна Николаевна Кондратович; 14 января 1961) — русская писательница, переводчица.

Биография

Родилась в Ленинграде в семье капитана дальнего плавания (впоследствии проректора Морской академии имени адмирала Макарова и представителя Морфлота в Никарагуа). Окончила филологический факультет ЛГУ. После окончания университета работала переводчицей в Регистре СССР, но затем под влиянием идей эстетического нонконформизма уничтожила свой университетский диплом и несколько лет перебивалась случайными заработками, подрабатывая уборщицей и санитаркой. После восстановления диплома некоторое время работала научным сотрудником в музее «Исаакиевский собор».

В 1980-е годы была связана с культурой ленинградского андеграунда, в начале 90-х жила в Париже. В 1994-м году основала российское Общество Друзей Луи-Фердинанда Селина и одноимённое издательство при нём. В 1999-м и 2000-м годах совместно с Тимуром Новиковым проводит фестивали петербургского декаданса «Тёмные ночи». В июне 1999-го, в канун двухсотлетнего юбилея А. С. Пушкина, вместе с Дмитрием Волчеком, Ярославом Могутиным и Вячеславом Кондратовичем издала снискавший скандальную известность журнал «Дантес». В 2005 году снимает фильм «Убийство Жоашена или то, что не снял Фассбиндер» (по мотивам сцены из переведённого ею романа Жана Жене «Кэрель»). Организовала и провела несколько международных коллоквиумов, посвящённых творчеству Луи-Фердинанда Селина и Жана Жене. Постоянный автор «Митиного журнала», сотрудничает с радио «Свобода». Публиковалась в «Коммерсанте», «Независимой газете», «Русском журнале», «Квире», «Art-press» (Париж).

В автобиографической трилогии («Голубая кровь», «Домик в Буа-Коломб», «Белокурые бестии») дана широкая панорама переломных для России 80-х-90-х годов. Для романов Маруси Климовой характерны предельная отстранённость авторского взгляда, индифферентность к добру и злу, внимание к абсурдным и комическим деталям, размытость границ между здравым смыслом и безумием. Созданные писательницей образы новоявленных русских денди и трансвеститов, с лёгкостью меняющих свои маски и наряды, как нельзя лучше соответствуют атмосфере вселенского карнавала тех лет, ознаменовавшихся стремительной сменой социальных идентификаций.

Сборник «Морские рассказы» — собрание трагикомических историй из жизни моряков дальнего плавания, изложенных от мужского лица в нарочито грубой и циничной манере.

«Моя история русской литературы» представляет собой нечто среднее между собранием эссе и романом идей. Судьбы и произведения русских писателей преподносятся как факты личной биографии автора. Книга изобилует парадоксальными и утрированно субъективными суждениями и оценками.

В своих книгах и интервью Маруся Климова обычно позиционирует себя как декадентку, маргиналку и ницшеанку. По мнению журнала «Новый мир», «актуальных для Маруси Климовой писателей объединяет мизантропия, маргинальность, сексуальные перверсии, презрение к норме, к „буржуазной“ морали (которая всегда третируется как обывательская). Направление политического спектра особого значения не имеет — лишь бы это был самый его край».

Перевела с французского произведения Л.-Ф. Селина («Смерть в кредит», «Из замка в замок», «Север», «Ригодон», «Интервью с профессором Y», «Громы и молнии: пьесы, либретто, сценарии»), Жана Жене («Кэрель»), Пьера Гийота («Проституция», «Эдем, Эдем, Эдем», «Кома», «Книга»), Жоржа Батая («История глаза»), Моник Виттиг («Лесбийское тело»), Пьера Луиса («Дамский остров»), Луи Арагона («Лоно Ирены»), Франсуа Жибо («Собакам и китайцам вход воспрещён», «Не всё так безоблачно»), Пьера Буржада, Мишеля Фуко и др.. Также является автором русских переводов книги Д. фон Гильдебрандта «Святость и активность» (с немецкого) и «Символического пейзажа» Кеннета Кларка (с английского).

Член Союза писателей, Союза журналистов, Международной федерации журналистов, а также Союза кинематографистов. Произведения опубликованы на французском, немецком, эстонском, сербском и итальянском языках.

В 2006 году Маруся Климова была удостоена французского Ордена литературы и искусства.

В 2007 году по результатам интернет-голосования, проведённого журналом «Собака.ру», признана самым знаменитым человеком Санкт-Петербурга в сфере искусства.

Происхождение псевдонима

Псевдоним Маруся Климова является копией имени главной героини известной одесской воровской песни «Мурка», слова к которой предположительно написаны автором песни «Бублики» Ядовым.

Награды

• Кавалер французского Ордена искусств и литературы (2006) (l’Ordre des Arts et des Lettres)
• Лауреат премии «Топ 50. Самые знаменитые люди Петербурга» (2007)

Библиография

• Голубая кровь (1996)
• Домик в Буа-Коломб (1998)
• Белокурые бестии (2001)
• Морские рассказы (1999)
• Селин в России (2000)
• Моя история русской литературы (2004) (в издании 2014 года; Моя антиистория русской литературы)
• Парижские встречи (2004)
• Моя теория литературы (2009)
• Портрет художницы в юности (2012)
• Безумная мгла (2013)
• Профиль Гельдерлина на ноге английского поэта (2016)

Интересные факты

• За попытку организовать забастовку сотрудников музея «Исаакиевский собор» с требованием отмены атеистической пропаганды в экскурсиях и последовавшие за ней публикации в газетах («Не хочу быть атеистом по приказу» (Смена, 28.04.1990), «Запрет на профессию» (Литератор, 9.02.1990)) Маруся Климова была лишена премий, надбавок за иностранные языки, отстранена от работы с интуристами и в апреле 1990 года уволена из научного отдела музея.

• Во время своего пребывания в Париже в начале 1990-х годов Маруся Климова близко познакомилась с вдовой Л.-Ф. Селина Люсетт Детуш и в дальнейшем часто навещала её дом в Медоне. Тогда же биограф Селина адвокат Франсуа Жибо в шутку представил её своим юным друзьям из популярной во Франции группы «2be3» как «внучку Ленина», а те восприняли эту информацию всерьёз и распространили среди своих многочисленных знакомых и поклонников. По этой причине среди участников возглавляемого писательницей движения Аристократический Выбор России она также известна как Маруся Климова фон Ленин.
• В 1999 году во время презентации романа «Домик в Буа-Коломб» в петербургской галерее «Art-Collegium» художник Тимур Новиков вручил Марусе Климовой Рокфеллеровскую премию с формулировкой «за создание образа русского интеллигента с человеческим лицом». Маруся Климова является также профессором литературы Новой Академии Изящных Искусств, создателем и главой которой был Тимур Новиков.

Литература

• Безносов Денис. [www.ng.ru/lit/2014-02-13/5_klimova.html Блуждания в безумной мгле. Жестокая и ироничная антиутопия Маруси Климовой: [Рецензия на книгу: Маруся Климова. Безумная мгла. — М.: Опустошитель, Икар. 2013. — 420 с.]] // НГ Ex libris. — 2014. — 13 февраля.

Интервью

• [topos.ru/article/5916 Интервью Кириллу Савицкому для журнала «Топос»]
• [femme-terrible.com/interviews/literatura-dolzhna-byt-po-nastoyashhemu-popsovoj/ Интервью Владимиру Иткину для «Книжной Витрины»]
• [www.dikoepole.org/numbers_journal.php?id_txt=390 Интервью Игорю Бондарю-Терещенко]
• [www.svobodanews.ru/content/transcript/1870016.html Радио Свобода/Поверх барьеров: Маруся Климова рассказывает о книге «Моя теория литературы»]
• [www.svoboda.org/content/article/25137702.html Молимся на Петросяна: Маруся Климова в «Культурном дневнике» Дмитрия Волчека]
• [femme-terrible.com/interviews/intervyu-estonskoj-gazete-eesti-paevaleht/ Бегство от буржуазности: интервью эстонской газете Eesti Päevaleht.]

Ссылки

• Страницы Маруси Климовой на сайтах:
  • [femme-terrible.com/ Официальный сайт писательницы Маруси Климовой]
  • [kolonna.mitin.com/authors.php?author=51&filter=к Kolonna publications]
  • [www.topos.ru/article/373 Топос]
  • [www.mitin.com/people/klimova Митин журнал]
  • [az.gay.ru/authors/contemporary/klimova.html Портал Az.Gay.Ru]
  • [www.ozon.ru/context/detail/id/266839/?type=308#308 OZON]
• [marussia.livejournal.com/ marussia] — Маруся Климова в «Живом Журнале»
• [seance.ru/blog/klimova/ видео — Маруся Климова в «Порядке слов»]
• [www.youtube.com/watch?v=NSS9jsysFAE видео — Маруся Климова о поэзии]
• [www.youtube.com/watch?v=RQe5MKSILB8 видео] [www.youtube.com/watch?v=RQe5MKSILB8 — Маруся Климова в Доме книги]

Отрывок, характеризующий Маруся Климова

– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.