Мархаши
Мархаши (Mar-ḫa-šiKI 𒈥𒄩𒅆𒆠, варианты транслитерации: Marhashi, Marhasi, Parhasi, Barhasi; в ранних источниках Waraḫše, Варахше, Варахсе) — город-государство 3-го тысячелетия до н. э., существовавшее к востоку от Элама на Иранском плато. Известен из месопотамских источников. Точное местонахождение не установлено. Ряд исследователей соотносит его с Джирофтской культурой. Если данная гипотеза верна, то город Мархаши занимает промежуточное положение между Эламом и Харрапской цивилизацией. Надпись Лугальаннемунду, правителя города Адаб, локализует этот город, наряду с Эламом, к югу от гутиев. Лугальаннемунду также отмечает, что он воевал против их царя, Мигир-Энлиля из Варахше.
Известно, что цари Аванской династии Элама противостояли попыткам шумерских правителей захватить рынок в Варахше — царстве к востоку от Элама на Иранском плато, изобиловавшем изделиями роскоши разного рода, в особенности драгоценными камнями. Во времена Аккадской империи царство Варахше завоевал Саргон Великий. После этого Сидгау, правитель Варахше, в союзе с Лух-ишаном из Авана, безуспешно восставал против Римуша, а Хишеп-ратепа из Авана в союзе с Варахше разгромил Нарам-Син.
Царь Шульги из династии Ура III выдал свою дочь Ниалиммидашу за царя Либанукшабаша из Мархаши, пытаясь создать с ним альянс, который оказался недолговечным, поскольку из надписей наследника Шульги, Амар-Сина, известно о его войне против нового царя Мархаши, Арвилукпи.
В дальнейшем Ибби-Суэн и Хаммурапи упоминают Мархаши в связи с разграничением восточной границы в Эламе. В отличие от этого, Иллумутабил (Ilummutabil), правитель Дера, в своей надписи говорит о своей победе над Эламом, Мархаши и Симашки. После этого Мархаши практически не упоминаются в месопотамских текстах.
До настоящего времени Мархаши не найден. Ряд археологов отождествляют его с археологическим памятником Конар-Сандал в Иране.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мархаши"
Литература
- Potts, D. T., Total prestation in Marhashi-Ur relations, Iranica Antiqua 37 (2002).
- Olmstead, A. T., The Babylonian Empire, The American Journal of Semitic Languages and Literatures (1919), p. 72.
- Michael Witzel, Substrate Languages in Old Indo-Aryan; 1.9. The Southern Indus language: Meluhhan, EJVS 5 (1999)[www.ejvs.laurasianacademy.com/ejvs0501/ejvs0501b.txt].
- Bertrand Lafont, The Toponym Ligriki, Cuneiform Digital Library Bulletin (2002)[cdli.ucla.edu/pubs/cdlb/2002/cdlb2002_003.html]
- www.judaea.ru/hist_news/hist_arheology/najjden_drevnijj_vrag_shumerov/
- forum.gardarike.org/viewtopic.php?f=35&t=69
Отрывок, характеризующий Мархаши
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
