Марции
Поделись знанием:
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
| Марции лат. Marcii (Gens Marcia) | |
| Ветви рода: |
Кориоланы, Рексы, Рутилы, Тремулы, Фигулы, Филиппы, Цензорины |
|---|---|
| Подданство | |
| Гражданская деятельность | |
| Военная деятельность |
полководцы |
| Религиозная деятельность | |
Ма́рции (лат. Marcii, gens Marcia) — древнеримский род, к которому принадлежали как минимум один царь, 15 консулов в республиканскую эпоху и один диктатор. Изначально был патрицианским, позже появились плебейские ветви рода. К патрицианским ветвям относились Кориоланы, к плебейским — Криспы, Либоны, Раллы, Рексы, Рутилы, Руфы, Септимы, Сермоны, Тремулы, Фигулы, Филиппы и Цензорины.
Содержание
Известные представители
Без когномена
- Марк Марций — родоначальник рода Марциев, родственник Нумы, сенатор.
- Нума Марций — сын Марка Марция, великий понтифик, отец Анка Марция.
- Анк Марций — древнеримский царь.
- Квинт Марций — консул-суффект 36 до н. э.
Кориоланы
- Гней Марций Кориолан — римский военачальник, живший в V веке до н. э.
Криспы
- Квинт Марций Крисп — военный трибун в армии Цезаря во время африканской кампании, проконсул Вифинии в 43 до н. э.
Либоны
- Квинт Марций Либон — имя встречается только на римских монетах.
Раллы
- Марк Марций Ралла — городской претор 204 до н. э.[1]
- Квинт Марций Ралла — народный трибун 196 до н. э.[2]
- Квинт Марций Ралла — был назначен дуумвиром в 194 до н. э. для освещения храма, в 192 до н. э. опять был назначен дуумвиром для этой же цели[3][4].
Рексы
- Публий Марций Рекс — по велению сената был отправлен с миссией с двумя коллегами к консулу 171 до н. э. Гаю Кассию Лонгину[5].
- Квинт Марций Рекс — претор 144 до н. э., построивший акведук Aqua Marcia
- Квинт Марций Рекс — консул 118 до н. э.
- Квинт Марций Рекс — консул 68 до н. э.
Рутилы
- Гай Марций Рутил — консул 357, 352, 344 и 342 до н. э.
- Гай Марций Рутил Цензорин — консул 310 до н. э.
Руфы
- Квинт Марций Руф — один из легатов Красса, участвовавший в подавлении восстания Спартака[6].
Септимы
- Луций Марций Септим — генерал, много лет служивший под началом Гнея Корнелия Сципиона в Испании.
Сермоны
- Марк Марций Сермон — народный трибун 172 до н. э.[7]
Тремулы
- Квинт Марций Тремул — консул 306 и 288 до н. э.
Фигулы
- Гай Марций Фигул — консул 162 и 156 годов до н. э.
- Гай Марций Фигул — сын предыдущего, выдающийся юрист, выставлял свою кандидатуру на консульских выборах, но не выиграл[8].
- Гай Марций Фигул — консул 64 года до н. э.
Филиппы
- Квинт Марций Филипп — консул 281 до н. э.
- Луций Марций Филипп — отец Квинта Марция Филиппа
- Квинт Марций Филипп — консул 186 и 169 до н. э.
- Квинт Марций Филипп — сын предыдущего, служил с ним в Македонии в 169 до н. э.[9]
- Луций Марций Филипп — консул 91 до н. э.
- Луций Марций Филипп — консул 56 до н. э.
- Луций Марций Филипп — сын предыдущего, народный трибун 49 до н. э.
- Квинт Марций Филипп — проконсул Азии 54 до н. э.
- Луций Марций Филипп — консул-суффект 38 до н. э.
Цензорины
- Луций Марций Цензорин — консул 149 до н. э.
- Гай Марций Цензорин — сторонник Гая Мария.
- Марций Цензорин — друг Квинта Цицерона в Азии.
- Луций Марций Цензорин — консул 39 до н. э.
- Гай Марций Цензорин — консул 8 до н. э.
Напишите отзыв о статье "Марции"
Примечания
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXIX, 11: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXXIII, 25: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXXIV, 53: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXXV, 41: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XLIII, 1: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Фронтин. Стратегемы, II, IV, 7
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXXXII, 21: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения, IX, III, 2: текст на [www.thelatinlibrary.com/valmax.html латинском]
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXXXIV, 3: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
|
Это заготовка статьи о древнеримском роде. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Марции
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
