Марченко, Юлия Геннадьевна
Поделись знанием:
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
(перенаправлено с «Марченко Юлия Геннадьевна»)
| Юлия Генна́дьевна Ма́рченко | |
 | |
| Профессия: | |
|---|---|
| Годы активности: |
2003 — настоящее время |
| Театр: |
Александринский театр |
| IMDb: | |
| Сайт: |
[yuliyamarchenko.com archenko.com] |
Ю́лия Генна́дьевна Ма́рченко (род. 26 июня 1980, Минск) — российская актриса театра, кино и телевидения.
Биография
- Марченко Юлия Геннадьевна родилась в Минске 26 июня 1980 года.
- После окончания школы работала в модельном агентстве «Тамара». В 1998 году на конкурсе «Мetropolitain TopModel Belarus» была удостоена премии «Лицо нового века». В мае 2000 года по итогам всебелорусского конкурса дизайнеров, моделей и модельных агентств «Белая амфора» была признана лучшей моделью Беларуси.
- В 2000 году поступает в Театральный институт имени Щукина на курс Е. В. Князева в Москву.
- На третьем курсе получает главную роль в фильме «Убить вечер» (режиссёр Елена Жигаева) и роль Ани в постановке Эймунтаса Някрошюса «Вишневый сад» по одноимённой пьесе А. П. Чехова. В 2004 году за эту роль становится Лауреатом премии «Московские дебюты» в номинации «Лучшая женская роль в драматическом театре».
- По окончании института в 2004 году принимает приглашение В. В. Фокина, художественного руководителя Александринского театра в Санкт-Петербурге и входит в число ведущих артистов труппы.
Театральные работы
Фильмография
- 2004 — Убить вечер — Люба
- 2005 — Большое зло и мелкие пакости — Маруся Суркова
- 2005 — Кодекс чести-2 — Маша
- 2005 — Лебединый рай — Юля
- 2006 — Моя Пречистенка — Верочка
- 2007 — Юнгфрау — Римма
- 2009 — Первый дом — учительница
- 2011 — Как тебя зовут — Татьяна
- 2012 — Преступница — Елена
- 2012 — Лунная соната — Саша
- 2012 — Завтра как вчера или нострадамус — мама Боримэ
- 2013 — Пепел — мама Риты
- 2013 — Горюнов — Полина Горюнова
- 2014 — Ладога — Вера
- 2014 — Железная старуха — Она
- 2014 — Нимфа — Лена
- 2015 — Синдром Петрушки — Катя, мать Пети
- 2015 — Фронт — Анна
Награды
- 2013 — номинация на премию Золотая маска в категории «Лучшая роль второго плана» за роль Теа Эльвстед в спектакле «Гедда Габлер», режиссёр Кама Гинкас
- 2013 — номинация на "Молодежную премию «Прорыв» в категории «Лучшая женская роль второго плана» за роль Теа Эльвстед в спектакле «Гедда Габлер», режиссёр Кама Гинкас
- 2012 - номинация на премию Золотой софит в категории "Лучшая женская роль второго плана" за роль Теа Эльвстед в спектакле "Гедда Габлер", режиссёр Кама Гинкас
- 2011 — лауреат Молодежной премии «Прорыв» в номинации «Лучшая женская роль» за роль Лизы в спектакле «Изотов», режиссёр Андрей Могучий
- 2011 — благодарность Министра культуры РФ за большой вклад в развитие театрального искусства, многолетнюю творческую работу и в связи с 255-летием Александринского театра
- 2011 — номинация на премию Золотая маска в категории «Лучшая женская роль» за роль Елены Андреевны в спектакле Александринского театра «Дядя Ваня», режиссёр Андрей Щербан
- 2008 — номинация на премию Золотой софит в категории «Лучшая женская роль» за роль Агафьи Тихоновны в спектакле Александринского театра «Женитьба», режиссёр Валерий Фокин
- 2005 — премия Сбербанка России по итогам сезона 2004—2005 гг., Александринский театр
- 2004 — премия Московские дебюты в категории «Лучшая женская роль в драматическом театре» за роль Ани в спектакле «Вишневый сад», совместный проект Фонда Станиславского и театра Мено Фортас, режиссёр Эймунтас Някрошюс
- 2003 — номинация на премию Чайка в категории «Прорыв года» за роль Ани в спектакле «Вишневый сад», совместный проект Фонда Станиславского и театра Мено Фортас, режиссёр Эймунтас Някрошюс
Напишите отзыв о статье "Марченко, Юлия Геннадьевна"
Ссылки
- [www.newizv.ru/culture/2011-10-13/152900-pistolety-luchshie-druzja-devushek.html] — пресса о спектакле Гедда Габлер
- [www.vremya.ru/2009/200/10/240559.html] — пресса о спектакле «Изотов»
- [www.vremya.ru/2010/218/10/265510.html] — пресса о спектакле Дядя Ваня
- [www.itogi.ru/archive/2007/39/14370.html] — пресса о спектакле Чайка
- [www.rg.ru/2008/01/22/fokin.html] — пресса о спектакле Женитьба
- [old.goldenmask.ru/rspect.php?id=57] — пресса о спектакле ''Вишневый сад''
- [www.rg.ru/2005/10/14/mitta.html] — Александр Митта о телефильме "Лебединый рай"
- Первые сюжеты. Русская сцена на рубеже тысячелетий [Текст] / О. Егошина; авт. ст. И. Соловьева. — М. : Новое лит. обозрение, 2010. — с.241-245./Юлия Марченко/о ней/.
- Марченко Ю. Испытание сценой [Текст] / Юлия Марченко; беседовала Татьяна Ткач // Театральная жизнь. — 2010. — N 3. — С. 28-31./Интервью с актрисой Александринского театра Юлией Марченко/
- [www.alexandrinsky.ru/about/troup/martchenko.html] — Юлия Марченко на сайте Александринского театра
- [ruskino.ru/art/2812] -Юлия Марченко на сайте ruskino.ru
- [www.imdb.com/name/nm1965037/] — Юлия Марченко на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Марченко, Юлия Геннадьевна
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
