Люксембург, Франсуа Анри де Монморанси
| Франсуа Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог де Пине-Люксембург | ||
| фр. François-Henri de Montmorency-Bouteville, duc de Piney-Luxembourg | ||
 Будучи низкорослым горбуном, маршал Люксанбур не любил позировать для портретов | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти | ||
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Годы службы | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны |
Франко-испанская война (1635—1659): | |
| Награды и премии |
| |
Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиль (фр. François-Henri de Montmorency-Bouteville), известный также как маршал Люксембург (фр. maréchal de Luxembourg; 8 января 1628 — 4 января 1695) — один из самых успешных французских полководцев старого режима, маршал Франции (1675), герцог Пине-Люксембург (1661).
Содержание
Биография
Посмертный сын графа Бутвиля, казнённого при Ришелье на Гревской площади за бретёрство. Как один из последних представителей рода Монморанси взят на воспитание дальней родственницей, Шарлоттой, сестрой казнённого маршала Монморанси и матерью великого Конде. Дети росли в Шантийи вместе, и Монморанси стал верным товарищем Конде во всех его военных подвигах, включая дело при Рокруа. Вместе с Конде он участвовал во Фронде, а после её поражения — служил испанскому королю.
Во время Голландской войны маршал Люксембур наконец вышел из тени великого Конде и заслужил себе славу искусным отступлением из Утрехта в виду втрое сильнейшего неприятеля (хотя ему и не удалось удержать Филипсбург от сдачи герцогу Лотарингскому). Уже после подписания мира Монморанси во главе рейнской армии сразился при Сен-Дени с Вильгельмом Оранским, ставшим с тех пор его извечным соперником на полях сражений.
Боевые успехи Монморанси нажили ему завистников при версальском дворе, которые не преминули отметить, что победа при Сен-Дени была одержана уже после подписания Нимвегенского мира. Как и многие другие придворные, Монморанси подпал под подозрение в связи с делом о ядах, по которому проходили противники военного министра Лувуа. На несколько месяцев он был заключён в Бастилию, а потом — выслан в своё имение.
С началом войны за английское наследство Монморанси вернулся в армию, на этот раз уже главнокомандующим. Он расстроил планы принца Вальдекского по вторжению во Францию, одержав важную победу при Флёрюсе (1690). В 1691 и 1692 годах он постоянно обыгрывал на полях сражений Вильгельма Оранского, в Испанских Нидерландах взял Монс и Намюр. После побед при Стенкеркене и Нервиндене прислал в парижский Нотр-Дам столько захваченных у врага штандартов, что народ прозвал его драпировщиком.
Титул
Пока Конде раздумывал над браком с сестрой Монморанси, вдовствующей герцогиней Шатийон (и будущей герцогиней Мекленбургской), его мать устроила брак графа Бутвиля со своей родственницей, дед которой был последним герцогом Пине-Люксембуром. Родители невесты отказывались от прав на герцогский титул в пользу жениха при условии, что он и его потомки соединят с фамилией и гербом Монморанси фамилию и герб суверенного дома Люксембургов. Старшие брат и сестра невесты (от брака её матери с братом покойного герцога Люиня) при этом также отказывались от прав на наследие Люксембургов и переходили из дворянского сословия в духовное.
Напишите отзыв о статье "Люксембург, Франсуа Анри де Монморанси"
Литература
- Bertrand Fonck, François-Henri de Montmorency-Bouteville, maréchal de Luxembourg (1628—1695). Commander les armées pour Louis XIV, thèse de l'École des Chartes, 2003.
- Henri Pigaillem, Le Tapissier de Notre-Dame : Vie du maréchal de Luxembourg., Éditions du Rocher, 2002 ISBN 2268042367.
Ссылки
- Люксембург, Франсуа-Анри де Монморанси // Линтулакс — Минный (учебно-минный) отряд Балтийского флота. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1914. — С. 69—70. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 15).</span>
- [militerra.com/index.php?option=com_content&task=view&id=206&Itemid=103 Маршал Люксембург: талантливый горбун — Антон Баранов]
Отрывок, характеризующий Люксембург, Франсуа Анри де Монморанси
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
