Мар Абас Катина
Мар Абас Катина (арм. Մար Աբաս Կատինա) или Мараба Мцурнский (Մարաբ Մծուրնացի) — предположительно древнесирийский[1] (или древнеармянский) историк. Автор труда, ставшего основным источником почти для всей первой книги и 9 глав второй книги «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци[2].
Имя «Мар Абас Катина» — сирийское по происхождению, что косвенно подтверждает указание Мовсеса, что он был сирийцем.[2]
Время жизни точно не установлено, предположительно жил во второй половине II века[3] или в конце III — начале IV веков[2]. Был секретарь царя Вагаршака ІІ[3]. Помещение Мовсесом Мар Абаса во II век до н. э. видимо является анахронизмом по ряду причин, основная — частица «Мар» (сир. ܡܪܝ) в имени Абаса, являющаяся христианским почетным титулом, используемым для епископов и святых[4][5][6], и означающая по-сирийски буквально «мой владыка», «мой господин».[2]. Название Катина в переводе с армянского означает писарь Կատիպա (см. դպիր, գրագիր) — это при неправильном чтении.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3355 дней]
В конце XIX века некоторые исследователи сомневались в существовании Мар Абаса, считая его мистификацией Мовсеса Хоренаци, что неверно[1]. Кроме Мовсеса, труд Мар Абаса использовал VI в. Прокопий Кесарийский[7][2], а под именем Марабы Мцурнского[8] его также упоминает анонимный автор «Начальной истории», которая сохранилась до наших дней в виде вводной части к труду историка Себеоса (VII век)[2]. Армянские историографы высказали мнение, что и авторство самой «Начальной истории» принадлежит Мар Абасу[9]
Согласно мнению А. А. Саакяна, Мцурк Таронской области являлся первой столицей аршакидской Армении со второй половины I века до конца II века. Сведения о столице Мцбин, зафиксированные Хоренаци, следует отнести к Мцурну. Жителем Мцурна был Мараб, автор первой «Армянской истории», который создал свой труд по заказу царского двора при правлении Вагарша II. Мцурк упоминается не только у Павстоса и Себеоса, но и в эпосе «Сасна Црер»: в названии соседнего с Сасуном города Мсер и имени антигероя Мсра-Мелика.[3]
В «Истории Армении» Мар Абас часто упоминается как «летописец», «повествователь» или просто посредством слов «говорит», «рассказывает» и т. п.[2].
Труд Мар Абаса Катины, как указывает Мовсес Хоренаци, был написан на греческом языке, а ныне утрачен[1].
Напишите отзыв о статье "Мар Абас Катина"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Sarkissian A. O., [azargoshnasp.net/history/Armenian/armenianmoses.pdf On the authenticity of Moses of Khoren’s History]. // Journal of the American Oriental Society. — Vol. 60. — № 1 (Mar., 1940). — pp. 73-81. — P. 74 (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Мовсес Хоренаци, «История Армении» в трех частях рассказанная Мовсесом Хоренаци по просьбе Сахака Багратуни. / Пер. с др.-армян. яз., введ. и примеч. Г. Саркисяна. — Ер.: «Айастан», 1990. — 291 с. — [www.vehi.net/istoriya/armenia/khorenaci/01.html#_ftn68 прим. [68]]
- ↑ 1 2 3 Саакян А. А., [www.bulgari-istoria-2010.com/booksBG/A_SAAKJAN_MAR_ABAS_KATINA.pdf Столица Мцурн и историограф Мараб Мцурнийский]. / Превод от арменски език: Еожени Сакъз. // Национальная Академия Наук Республики Армении. Доклады — 2011. — Vol. 111. — № 2. — C. 195—206. — ISSN 0321-1339 (болг.)
- ↑ Brock S. P., [books.google.com/books?ei=7i68Ta6oE8mxhAfgjfnWBQ&ct=result&id=wIETAAAAIAAJ&dq=mar+bishop+syriac+title&q=%22mar+literally%22#search_anchor An Introduction to Syriac Studies]. — Rev. 2. ed. — Piscataway, NJ: Gorgias Press, 2006. — P. 1. — IX, 78 p. — ISBN 978-1-59333-349-2 — «Mor (or Mar) is an honorific title used both for bishops and for saints»
- ↑ Baarda T. J., [books.google.com/books?ei=7i68Ta6oE8mxhAfgjfnWBQ&ct=result&id=wIETAAAAIAAJ&dq=mar+bishop+syriac+title&q=%22mar+literally%22#search_anchor A Syriac Fragment of Mar Epheraem’s Commentary on the Diatessaron]. // New Testament Studies. — vol. 8 Iss. 04 (1962). — P. 294. — pp. 287—300. — «Mar, literally 'My Lord', a usual title of ecclesiastics and saints. This title always occurs in the commentaries when the Commentary of Ephraem is referred to»
- ↑ Dodd E. C., Chiarelli L. C. et al., [books.google.com/books?id=c9oYAAAAYAAJ&q=mar+bishop+syriac+title&dq=mar+bishop+syriac+title&hl=en&ei=zyu8TYrSPIKKhQeHxMy2BQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CDsQ6AEwAw The Frescoes of Mar Musa Al-Habashi: A Study in Medieval Painting in Syria]. — Toronto: Pontifical Institute of Medieval Studies, 2001. — P. 23. — XXVIII, 204 p. — (Studies and Texts, 139). — ISBN 978-0-88844-139-3 — «It was pointed out that the title 'Mar' or Saint is commonly used for prophets as well as saints (See above, p. 15. In the second Syriac inscription, Appendix I, the title is used for Bishop Diskoros)»
- ↑ Саркисян Г. Мовсес Хоренаци и его «История Армении». // Историко-филологический журнал. — Ер.: Издательство АН Арм ССР, 1973. — № 2. — С. 46—47 (арм.)
- ↑ Мцурн или Мцурк — город в Армении, построенный в начале II века н. э. и лежавший в развалинах уже в середине IV века вследствие землетрясения
- ↑ Манандян Я. А., «Начальная история Армении» Мар-Абаса. (К вопросу об источниках Себеоса, Моисея Хоренского и Прокопия Кесарийского). // Палестинский сборник, 1956. — Вып. 2 (64-65). — С. 69 ff..
Отрывок, характеризующий Мар Абас Катина
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
