Масальская, Нина Николаевна
Поделись знанием:
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
| Нина Масальская | ||||
| рум. Nina Masalskaya | ||||
| Имя при рождении: |
Нина Николаевна Масальская | |||
|---|---|---|---|---|
| Дата рождения: | ||||
| Место рождения: | ||||
| Дата смерти: | ||||
| Место смерти: | ||||
| Профессия: | ||||
| Гражданство: | ||||
| Годы активности: | ||||
| Награды: |
| |||
Нина Николаевна Масальская (рум. Nina Masalskaya; 1901—1989) — советская, российская и молдавская актриса. Народная артистка СССР (1960).
Содержание
Биография
Родилась 5 (18) января 1901 года (по другим источникам - 19 января) в Пензе, Россия.
Окончила драматическую студию под руководством М.В. Зениной в Пензе[1].
В 1919—1924 годах — актриса Пензенского театра драмы им. А.В. Луначарского. Затем играла в Саранском, Тамбовском, Харьковском, Астраханском, Челябинском, Благовещенском театрах. В 1936—1937 годах — актриса Курского драматического театра им. А.С. Пушкина, в 1937—1949 — Транспортного театра Дальнего Востока. В 1960 году — актриса Калининского театра драмы.
В 1949—1970-х годах — актриса Кишиневского русского драматического театра им. А. Чехова[2].
Длительное время была членом художественного совета театра.
Скончалась 24 марта (?) 1989 года в Кишинёве. Похоронена на Центральном (Армянском) кладбище.
Награды и звания
- Заслуженная артистка Молдавской ССР
- Народная артистка Молдавской ССР
- Народная артистка СССР (1960)
- Орден Трудового Красного Знамени
- Орден Дружбы народов
- Медали.
- Почётные грамоты Президиума Верховного Совета Молдавской ССР
Творчество
Роли в театрах
Пензенский театр драмы им. А.В. Луначарского
- «Отелло» У. Шекспира — Дездемона
- «Уриэль Акоста» К.Ф. Гуцкова — Юдифь
- «Доходное место» А.Н. Островского — Полина
Другие театры
- «Без вины виноватые» А.Н. Островского — Кручинина
- «Таланты и поклонники» А.Н. Островского — Негина
- «Последняя жертва» А.Н. Островского — Тугина
- «Гроза» А.Н. Островского — Катерина
- «Васса Железнова» А.М. Горького — Васса Железнова
- «Зыковы» А.М. Горького — Софья
- «Любовь Яровая» К.А. Тренёва — Любовь Яровая
- «Деревья умирают стоя» А. Касоны — бабушка
- «Кремлёвские куранты» А.Ф. Погодина — Забелина
- «Мать своих детей» А.Н. Афиногенова — Лагутина
- «Обрыв» по И.А. Гончарову — бабушка
- «Тихий Дон» по М.А. Шолохову — мать Прохора
- «Семья» И.Ф. Попова — Мария Александровна
- «Каменное гнездо» Х. Вуолийоки — хозяйка Нискавуори
- «Анна Каренина» по Л.Н. Толстому — Анна Каренина[3]
Напишите отзыв о статье "Масальская, Нина Николаевна"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Масальская, Нина Николаевна
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
Категории:
- Родившиеся 18 января
- Родившиеся в 1901 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Пензе
- Умершие 24 марта
- Умершие в 1989 году
- Умершие в Кишинёве
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы СССР
- Актрисы России
- Актрисы Молдавии
- Актрисы XX века
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Народные артисты СССР
- Заслуженные артисты Молдавской ССР
- Народные артисты Молдавской ССР
- Персоналии:Пензенский драматический театр им. А.В. Луначарского
- Персоналии:Курский драматический театр им. А.С. Пушкина
- Персоналии:Кишинёвский русский драматический театр им. А. П. Чехова
- Похороненные на Центральном (Армянском) кладбище
