Масин, Темир Джантикеевич

Темир Джантикеевич Масин
Дата рождения	10 января 1907(1907-01-10)
Место рождения	аул Жиеккум, Бокейординский район, Западно-Казахстанская область
Дата смерти	8 августа 1947(1947-08-08) (40 лет)
Место смерти	Уральская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1941—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Темир Джантикеевич Масин (1907—1947) — майор Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Темир Масин родился 10 января 1907 года в ауле Жиеккум (ныне — Бокейординский район Западно-Казахстанской области Казахстана). После окончания педагогического училища работал сначала учителем, затем директором средней школы, позднее был заведующим районо, заместителем начальника политотдела машинно-тракторной станции. В июле 1941 года Масин был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. С августа того же года — на фронтах Великой Отечественной войны. В 1942 году Масин окончил курсы младших лейтенантов.

К июню 1944 года капитан Темир Масин командовал 8-й стрелковой ротой 922-го стрелкового полка 250-й стрелковой дивизии 3-й армии 1-го Белорусского фронта. Отличился во время освобождения Белорусской ССР. 25 июня 1944 года Масин во главе группы бойцов отразил немецкую контратаку в районе деревни Озераны Рогачёвского района Гомельской области. 1 июля 1944 года рота Масина перерезала шоссе Могилёв-Минск в районе деревни Старая Мартьяновка Березинского района Минской области и отразила восемь немецких контратак, уничтожив около 800 солдат и офицеров противника, 74 автомашины и 31 мотоцикл. В том бою Масин был контужен, но продолжал сражаться.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за «успешное командование стрелковой ротой, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» капитан Темир Масин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 5535.

После окончания войны в звании майора Масин был уволен в запас. Проживал в Уральской области, работал секретарём Тайпакского райкома ВКП(б). 8 августа 1947 года участвовал в тушении пожара в степи, пытался спасти местную жительницу и колхозное имущество. От полученных ожогов скончался. Похоронен в Уральске.

Был также награждён орденом Красного Знамени и рядом медалей.

В честь Масина названы улица в Уральске и школа на его родине, установлены обелиск в Уральске и бюст в ауле Базартобе Тайпакского района.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Герои Приуралья. — Уральск, 1965.
• Герои Советского Союза — казахстанцы. Книга 2. Алма-Ата, 1968.
• Навечно в сердце народном. 3-е изд., доп. и испр. Минск, 1984.
• Фронтовой привет тебе, Казахстан! Алма-Ата,1975.

Отрывок, характеризующий Масин, Темир Джантикеевич

– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.