Маскоги (Оклахома)
| Город
Маскоги Muskogee 
|
Маскоги (англ. Muskogee) — город в округе Маскоги, штат Оклахома, США. Центр округа и крупнейший город в округе.
Содержание
История
География
Маскоги расположен в 48 милях к юго-востоку от Талса.
Общая площадь города 100 км², из них 97 км² земель и 3,6 км² вода.
Город является экономическим центром восточной части Оклахомы, здесь расположен порт Маскоги на реке Арканзас.
Климат
Демография
По данным переписи населения США на 2010 год численность населения города Маскоги составляла 39223 человека.
По данным переписи 2000 года численность населения города Маскоги составляла 38310 человека, насчитывалось 15523 домашних хозяйства. Плотность населения составляла 396,1 человек на км², плотность размещения жилья - 181,1 на км². Расовый состав: 61,12 % белые, 0,9 % азиаты, 17,9 % чернокожие, 12,34 % коренных американцев, 1,57 % другие расы, 6,16 % потомки двух и более рас.
По состоянию на 2000 год медианный доход на одно домашнее хозяйство в городе составлял $26418, доход на семью $33358. У мужчин средний доход $28153, а у женщин $20341. Средний доход на душу населения $15351. 14,6 % семей или 19,2 % населения находились ниже порога бедности, в том числе 25,9 % молодёжи младше 18 лет и 14,3 % взрослых в возрасте старше 65 лет.
Экономика
Образование
Школы
Колледжи и университеты
Культура
Транспорт
Город имеет транспортное сообщение с другими штатами через автодороги U.S. Route 62, U.S. Route 64, U.S. Route 69. Также через город проходит шоссе штата 165.
Напишите отзыв о статье "Маскоги (Оклахома)"
Примечания
Ссылки
- [geonames.usgs.gov/pls/gnispublic/f?p=gnispq:3:::NO::P3_FID:1095717 Информационная система географических названий США: Маскоги (Оклахома)]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Это заготовка статьи об Оклахоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Маскоги (Оклахома)
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
