Масленников, Борис Семёнович

Борис Семёнович Маслеников
Род деятельности:	авиатор
Отец:	Семён Иванович Маслеников
Мать:	Ольга Августовна, урожд. Каспар
Супруга:	Нина Константиновна Бахрушина
Награды и премии:	Орден Святого Саввы, Орден «За гражданские заслуги»

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Борис Семенович Маслеников (19.04.1887, Москва — 02.10.1947, Новосибирск) — один из первых российских авиаторов (диплом № 325 от 8 ноября 1910 года), талантливый изобретатель, предприниматель и организатор.

Биография

Окончил Реальное училище Воскресенского в Москве и Мюнхенскую школу живописи. В 1907 году поступил на физико-математический факультет Московского университета, где учился два года. Увлёкся авиацией и, уехав во Францию, успешно сдал экзамен на звание пилота-авиатора в г. Жювези. Купил аппарат «Фарман» и в ноябре 1910 года уехал в Болгарию с показательными полётами. Стал первым авиатором, совершившим удачные полёты на Балканах (все предыдущие попытки других авиаторов оканчивались неудачей): «Царь Фердинанд два раза поднимался со мной на аэроплане». Сборы от одного из показательных выступлений в размере 5000 франков пилот пожертвовал организованному им первому в стране аэроклубу.

После Болгарии Маслеников по приглашению военного министра прибыл в Сербию, где совершил ряд полетов в Баница (близ Белграда). Здесь он обучал полётам военных офицеров; один из его учеников, капитан Милетич, стал начальником первой авиационной школы в Сербии. Несколько раз Маслеников совершал полеты с королевичем Георгием.

Заслуги Масленикова были отмечены: в Болгарии 10 февраля 1911 года он был награждён орденом «За гражданские заслуги»; в Сербии он был удостоен ордена «Святого Саввы» 5-й степени.

После Сербии Маслеников два месяца провёл с показательными полетами в Турции (Сан-Стефано).

После возвращения в Россию, в начале лета 1911 года (с 27 мая по 7 июня) на Ходынском поле, находившемся в ведении штаба Московского военного округа, где располагались военные лагеря, стрельбище и артиллерийский полигон, Московское общество воздухоплавания организовало авиационные соревнования, на которых Б. С. Масленников впервые в России летал на «Фармане VII» с установленном на самолете пулемётом.

Летом 1911 года (23—24 июля по старому стилю) участвовал в первом в России междугороднем перелёте Петербург—Москва.

Маслеников совместно с Васильевым организовал первую в Москве частную авиашколу «Орёл» на Ходынке: журнал «Автомобиль и воздухоплавание» (1911. — № 14) сообщал: «Обучение будет проводиться на аппаратах Фармана, Блерио, Анрио и Антуанетт. Плата за весь курс назначена 500 руб., причем ученики будут пользоваться многими льготами, а наиболее способные будут учиться даром».

Вскоре у него были уже три аппарата «Фарман», изготовленные лётчиком и конструктором А. Я. Докучаевым; за постройку аппарата «Докучаев-2» («Биплан Докучаева и Масленникова») он был удостоен большой серебряной медали от Министерства торговли и промышленности на 2-й воздухоплавательной выставке, осенью 1913 года. Всего до 1915 года было построено 11 аэропланов, обучено 20 пилотов.

В 1912 году Б. С. Маслеников был избран председателем «Московского общества летчиков» и действительным членом московского отделения Русского Императорского технического общества.

С 1914 года он жил в доме бесплатных квартир Бахрушина на Софийской набережной. Имеется информация, что он преподавал в ремесленном училище, основанном Бахрушиными; посещал дом К. П. Бахрушина на Кузнецкой улице (ныне Новокузнецкая, 27), где, скорее всего и познакомился с будущей женой, Ниной Константиновной Бахрушиной (22.09.1892—10.12.1966).

С 1912 по 1917 годы являлся совладельцем частного предприятия «Стройконтора Финкельштейна», принимал участие в строительстве первого радиотелеграфного завода в Москве, в 1916 году открыл предприятие по выпуску сухих электрических элементов «М-К» и графитовых электродов для нужд армии. Одновременно занимался обучением военных летчиков, работал директором «Московского завода слабых токов», возглавлял «Товарищество Б. С. Маслеников и Ко».

В 1919 году он работал на заводе акционерного общества «Пулемет»; в 1920 году открыл кустарное предприятие по выпуску огнеупорных кирпичей; получил приглашение на строительство телеграфно-телефонного завода; в 1921 году принял участие в строительстве «Трансатлантической Радиостанции» в Богородске (построена так и не была), а по приглашению К. Станиславского и В. Немировича-Данченко руководил строительной частью реставрации Московского художественного театра.

В 1922 году на деревообрабатывающем заводе Б. Фишера организовал мастерскую по изготовлению лыж и пропеллеров для самолетов, позже безвозмездно переданную Главвоздухофлоту.

29 декабря 1923 года постановлением комиссии НКВД по административным высылкам он был выслан из Москвы в Нарымский край как «социально вредный элемент». Больше в столицу уже не вернулся.

Проработав полгода в авиасекции Губсовета Красноярска, в июне 1924 года был отозван в Новониколаевск. До 1927 года состоял на службе в «СибОсоАвиаХиме» в должности инструктора. Занимался постройкой планеров (1924), организацией авиакружков, агитационных перелетов, прокладке и освоению воздушных трасс над Сибирью, принимал участие в разработке «Ген. плана по воздушным сообщениям в Сибири». В это же время успевал участвовать в деятельности Сибгосоперы в качестве режиссёра (поставил две оперы) и как член худсовета. Занимался издательской деятельностью (как редактор и художник). В 1927—1929 гг. официально нигде не работал.

В 1929—1931 годах — начальник производственного отдела Сиблага ОГПУ, в 1931—1932 — начальник Особого проектно-конструкторского бюро № 14 (прообраз «шарашки») при ПП ОГПУ в Новосибирске. С 1933 года работал начальником спецлаборатории «Дальстроя». О характере работы лаборатории можно судить по докладным запискам наркому К. Е. Ворошилову, в которых Маслеников в резкой форме писал о недопустимости экспорта концентрата золотосодержащих руд в Германию.

В августе 1938 года Б. С. Маслеников с супругой, приехавшей к нему в декабре 1926 года, планировали отъезд в Ленинград, но 4 августа 1938 года был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Германии и проведении антисоветской агитации. Виновным себя не признал, но 15 апреля 1939 года постановлением Особого совещания при НКВД СССР был осуждён по ст.ст. 58-6-10 УК РСФСР на 8 лет лагерей. Срок отбывал в Краслаге. Освобождён 3 августа 1946 года.

Скончался 2 октября 1947 года в Новосибирске от рака желудка и пищевода.

Реабилитирован, в чём большая заслуга директора Института Горного дела Н. А. Чинакала, определением Военного трибунала Сибирского военного округа № 5-н 25.04.1972 за отсутствием состава преступления.

Литература

• Курдюков А. А. Пилот, изобретатель, популяризатор авиадела… // Московский журнал. — 2014. — № 11. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0868-7110&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0868-7110].
• Уголовное дело № 14219 в отношении Бориса Семеновича Масленикова (Архив ФСБ РФ по Новосибирской области)

Ссылки

• [nsk-kraeved.ru/viewtopic.php?id=1849 Маслеников Борис Семенович] / Новосибирск в фотозагадках
• [uploads.ru/bGtpQ.jpg Из материалов уголовного дела № 14219]

Отрывок, характеризующий Масленников, Борис Семёнович

– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.