Масонство во Франции

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Масонство

Масонство во Франции имеет долгую и непростую историю, в которой было большое количество, как слияний масонских послушаний, так и их разделений (расколов). Французское масонство насчитывает около 175 000 масонов и является вторым по численности после английского на европейском континенте.





Историография

До середины XX века история франкмасонства была исключена из классического курса истории в университетах. В особенности во Франции, где историография, посвященная масонству, была практически всецело разделена между авторами с чрезвычайно про — масонскими или анти — масонскими взглядами (причем первые зачастую сами были масонами)[1]. С тех пор степень политического влияния масонства понизилась, а исторический конфликт с Французской Римской Католической церковью (также сдавшей свои политические позиции) оказался если не решенным, то по крайней мере утих. Такая обстановка была более благоприятной для применения классических исторических подходов к масонской историографии, и позволяла развить и сформировать собственно её дисциплину, «Масонологию»[1], посвященную более широкому и нейтральному исследованию чрезвычайно различной культурной и интеллектуальной вселенной, созданной европейским франкмасонством в общем и французским франкмасонством в частности.

Французское масонство предлагает вниманию историка некоторые документы (рукописи, дипломы, гравюры, карикатуры, журнальные статьи и другие печатные материалы), а также огромное количество предметов, касающихся как ритуальной (масонские запоны, таблички, сосуды для жидкостей, медали), так и повседневной жизни (трубки, часы, табакерки и предметы фаянсового декоративного искусства), которые были представлены на обозрение во множестве музеев и на постоянных выставках. Однако, главным источником в этой области остаются рукописи, находящиеся по большей части в кабинете рукописей Национальной библиотеки Франции (фр. Bibliothèque nationale de France), а также в библиотеке манускриптов Лиона. В 2001 году Российское правительство репатриировало (помимо других достояний) все масонские архивы, которые были конфискованы нацистами во время их оккупации Европы, — они хранились в Москве с 1945 года[1].

Ход развития

Истоки

Согласно традиции, ведущей своё начало от 1777 года, первая масонская ложа во Франции под названием «Совершенное равенство» («La Parfaite Égalité») была основана в 1688 в Сен-Жермен-ан-Лэ Королевским ирландским полком, последовавшим за Джеймсом II в ссылку. По мнению историков, такое стечение обстоятельств вероятно, но не существует никакой возможности привести решительные тому доказательства[2]. То же можно сказать и о первой ложе английского происхождения, «Дружба и Братство» («Amitié et Fraternité»), основанной в 1721 году в Дюнкерне[3]. Первая ложа, существование которой бесспорно с исторической точки зрения[4], была основана неким англичанином в Париже «около 1725 года». Она собиралась на постоялом дворе трактирщика Юрэ на улице Бушери (traiteur Huré on rue des Boucheries), и главным образом в лице ирландцев и сосланных якобитов. Вполне вероятно, что именно эта ложа в 1732 году получила официальные патенты от Великой ложи Лондона под отличительным титулом «Святой Томас», и собиралась под вывеской «Луи д’Аржан», так же на улице Бушери.

В 1728 году франкмасоны приняли решение о признании Филиппа Уортона, первого герцога Уортона (1698—1731) ставшего великим мастером франкмасонства во Франции. Уортон оставался в Париже и Лионе с 1728 по 1729, и в 1723 уже был великим мастером Первой великой ложи Англии[5]. Его назначение Французским великим мастером перед преобразованием «Великой ложи Лондона» в «Великую ложу Англии» в 1738 году рассматривается некоторыми историками, как точка отправления французского масонства и декларация его независимости от британского масонства. На посту великого мастера его сменил якобит Джеймс Гектор МакЛин (1703—1750), а после Чарльз Рэдклифф, Граф Дервенвотера (1693—1746).

Если существование великого мастера было засвидетельствовано уже в 1728, то около десяти лет ушло на формирование истинного собрания от представителей «английской» и «шотландской» лож для Великой ложи Франции[6], которое произошло 24 июня 1738, и установили Луи де Пардайона де Гондрина, второго герцога Антинского, «главным и бессрочным мастером в королевстве Франции». Именно эта великая ложа положила начало французской масонской юрисдикции, существующей по сей день.

1730-е

В декабре 1736 шевалье де Рэмзи выступил с речью, в которой развивалась идея о рыцарском происхождении франкмасонства[7]. Данная идея позже возымела определённое влияние на дальнейшее основание во французском франкмасонстве с 1740 по 1770 обширного числа масонских высших степеней, которые далее были перегруппированы среди различных масонских уставов.

Первое раскрытие масонских тайн французской публике относится к 1737 году, когда на следующий год была произведена публикация в издании «Голландская газета» (La Gazette de Hollande) под заголовком «Встреча с франкмасоном» (La réception d’un frey-maçon), основанная на расследовании Рене Эро, лейтенанта полиции, а также на свидетельских показаниях мисс Картон, оперной танцовщицы, которой масон и раскрыл тайны. Здесь интерес полиции отражает страхи абсолютной монархии перед опасностями, которые могут изойти от «общества, допускающего в свои ряды людей всех сословий, любого положения в обществе, религий, и в котором, возможно, состоит немалое число иностранцев». По этой причине был введен запрет для «всех трактирщиков, содержателей кабаков и постоялых дворов, а также иных лиц принимать у себя вышеупомянутые собрания франкмасонов». Однако, это не воспрепятствовало собраниям, находящимся под покровительством весьма именитых персон, таких как герцог Антинский. Другие расследования, проводимые в период с 1740 по 1745 годы, которые перерастали в крайне детализированные полицейские отчеты, ныне представляющие собой ценнейший источник для историков масонства. Эти расследования также сопровождались арестами и мягкими приговорами, до тех пор, пока масонство окончательно не стало частью жизни французского общества, подвергавшейся мерам наказания и вынесению судебных приговоров со стороны монархии конца XVIII века[8].

1738 ознаменовался осуждением масонства в папской булле «In eminenti apostolatus specula» Папы Клемента XII. Она послужила сигналом для волны антимасонских преследований во всех европейских странах, более лояльных к Римской епархии, но не во Франции, где булле было отказано в регистрации со стороны парижского парламента по политическим мотивам (чтобы войти в силу во Франции, булла должна пройти регистрацию парламента[9]). Таким образом, очень быстро французское франкмасонство стало главным образом католическим по своему составу, включая несколько священников[10], и оставалось таковым вплоть до Великой французской революции.

с 1740 по 1788

В 1740-х среди высшей аристократии возникла самобытная и принимающая в свои члены мужчин и женщин форма франкмасонства, известная под названием «масонства адаптации», великим мастером которого стала герцогиня Бурбон-Конде, сестра герцога Шартра. В 1743 году, после смерти герцога Антинского, Луи де Бурбон-Конде (1709—1771), граф Клермонтский, принц крови и будущий член французской академии , стал его преемником на посту «великого мастера регулярных лож во Франции». Он пребывал на этой должности до момента своей кончины. Приблизительно к 1744 году существовало около 20 масонских лож в Париже и около 20 лож в провинциях[11]. Провинциальные ложи в большинстве своей были учреждены масоны, уезжавшими по делу из Парижа, или же посредством военных лож, покидавшим свои зимние квартиры, которым было свойственно оставлять после себя зачатки новой гражданской ложи. Многие проявления военного происхождения по сей день встречаются на масонских торжественных обедах. К ним относятся знаменитые «canon» (фр. пушка, в значении «бокал») и «poudre forte» (фр. сильный порох, применительно к вину).

В 1771 Луи-Филипп I (герцог Орлеанский) (1747—1793) сменил на посту великого мастера графа Клермонтского. Под его управлением и при поддержке провинциальных лож в деятельности, направленной против гегемонии парижских лож, Великая ложа Франции была реорганизована, и в 1773 году сменила своё название на Великий восток Франции, насчитывавший 600 лож. Лишь некоторые досточтимые мастера, главным образом пребывающие в Париже, не пожелали отказываться от звания пожизненного председателя своих лож и, в своём противостоянии реформе, сформировали «Великую ложу Клермонта», которая просуществовала до мая 1799 года.

С 1789 по 1815

Революция

После Французской революции иезуит Огюстен Баррюэль написал о том, что франкмасоны произвели активную подготовку революции 1789 года, что было использовано для возобновления теории Масонского заговора. Данный тезис часто повторялся и позже, в особенности во времена Третьей Французской Республики, католическими авторами (которые использовали его для противостояния сразу и республике, и франкмасонству), а также франкмасонами (для укрепления их про-республиканской позиции и своего положительного образа в глазах республиканского правительства). На самом деле, были франкмасоны, причастные как к лагерю республиканцев, так и монархистов. Герцог Люксембургский, правая рука великого мастера и движущая сила в процессе создания Великого востока Франции, эмигрировал в другую страну в июле 1789, и аристократическая ложа, известная под названием «Согласие», исчезла из Дижона уже в августе 1789[13]. Взяв себе имя «Филипп Эгалите» (Филипп-Равенство), великий мастер великого востока сам публично отказался от масонства в 1793 году, незадолго до своей кончины на эшафоте.

Но и при том обстоятельстве, что ВВФ заявил о своей причастности к демократической форме правительства начиная с января 1789 года и далее, он был вынужден прервать свою деятельность во время террора в период с 1793 по 1796, и из приблизительно 1000 лож, бывших активными на момент начала революции, только 75 находились в надлежащем состоянии, чтобы вновь начать действовать в 1800 году[14]. Однако, во время своих работ в предреволюционные годы, данные ложи приобрели определённую независимость от государства и церкви, вероятно, придавая таким образом повод прорасти новыми устремлениями. В революционный период были наиболее деятельны такие масоны, как Мирабо, Шодерло де Лакло и Руже де Лиль, написавший государственный гимн «Марсельеза».

Во время французской «египтомании», последовавшей за египетским походом Наполеона в Египет в 1799 году, около 1810 года среди французских групп в Италии и во Франции появился «Египетский устав Мицраима» и египетское масонство. Активное развитие и распространение устав получил во Франции к 1814 году. Наполнение Египетского устава Мицраима представляло собой синтез устава филадельфов Нарбонна, Египетского устава Калиостро, устава магов Мемфиса[15], Устава архитекторов Африки, алхимической системы Arcanum Arcanorum[16] Шотландского устава, устава Мартинизма маркиза Луи Клода де Сен-Мартена и мистического Тамплиеризма. Устав был запрещён в 1817 году после инцидента с четырьмя сержантами из Ла-Рошели и процесса над карбонариями.[17][18] Ложи стали местом встреч для врагов существующего политического режима, что привело к временному упадку устава[19].

Первая империя

Референдум от 6 ноября 1804 узаконил Первую французскую империю Наполеона I. В последующие дни масоны узнали, что их Брат Жозеф Бонапарт был назван великим мастером Великого востока Франции, а его исполнительная власть была передана в руки Жан-Жака-Режи де Камбасерса. По одной из легенд, сам Наполеон был масоном, но мнение, высказанное им на острове Святой Елены свидетельствует об обратном:

«[Франкмасонство — это] множество ненормальных, собирающихся ради хорошего настроения и совершения многих нелепых глупостей. Однако, время от времени они совершали и полезные поступки»[20].

Во время Первой империи Великий восток Франции находился под строгим контролем политических властей[20], и постепенно достиг объединения под своей эгидой практически всего французского масонства (которое было заново развито, и в скорейшем времени достигло численности 1200 лож, главным образом военных)[21]. Но в 1804 Александр де Грасс (1765—1845) переехал во Францию с Антильских островов, с полномочиями, переданными ему от Верховного совета Южной Юрисдикции, основанного в 1801 году. Он учредил Верховный совет Франции, и оказал содействие при создании «Главной шотландской великой ложи Франции» под протекцией Келлермана. Государственная централизация потребовала позже слияния этих двух учреждений, что и произошло несколько лет спустя.

С 1815 по 1850

В 1814 во время начала восстановления Бурбонов Александр де Грасс повторно вызвал конфликт между Великим востоком Франции (стремящимся стать объединяющим центром всего французского франкмасонства) и Верховным советом Франции (ревностно охраняющим независимость ДПШУ), который продлился до конца столетия. Падение Первой империи в следующем году приведет к чрезвычайному ослаблению французского франкмасонства, которое являлось одним из ключевых столпов империи[22], и количество лож приблизительно к концу 1820 снизилось до 300[23].

На протяжении всего XIX столетия французское франкмасонство понемногу становилось все более демократичным и политизированным, — несколько масонов входили в число революционеров Июльской революции и, за исключением Ламартина и Ледрю-Роллена, все члены временного правительства являлись также вольными каменщиками[24]. Ложи становились все более и более антиклерикальными, поскольку католики покинули их вслед за повторным введением папских отлучений от церкви (вошедших в силу во Франции через конкордат Наполеона от 1801 года).

Вторая Империя

В 1851 году Наполеон III положил конец Второй Французской республике и учредил Вторую французскую империю. Как поступил ранее его дядя, он предоставил свою протекцию французскому Франкмасонству[21]. Он хотел склонить великий восток к назначению на должность великого мастера принца Мюрата, однако великий восток не желал, чтобы Мюрат был его представителем. В 1882 году они получили разрешение выбрать иного представителя, и Наполеон III решил сам объявить его имя — это был маршал Магнан, который ещё не был масоном, и потому должен был пройти через все степени Шотландского устава в ускоренной последовательности, чтобы занять свой пост. В имперском декрете не было упомянуто о другом французском масонском уставе, и таким образом «Шотландский устав»[25], под управлением Жана Вьенна(1777—1868), сумел сохранить свою независимость.

Двумя годами позже император заново уполномочил ВВФ избрать своего великого мастера. Избрали Магнана, который оставался великим мастером до самой своей смерти, которая произошла в 1865 году (парижский архиепископ даровал ему отпущение грехов перед его гробом, украшенным масонскими знаками отличия, за которые был осуждён Папой Римским). Получив урок из этого авторитарного периода, ВВФ пресёк значимость фигуры великого мастера к концу Второй империи, передав главенство в руки «председателя совета ордена».

В 1869 году произошёл диспут между Великим востоком и Великой ложей Луизианы в Соединённых штатах Америки по поводы признания ложи, которую не признавала ВЛЛ. Это послужило прелюдией к началу раскола континентального франкмасонства.

Парижская коммуна

В 1870 году Великий восток Франции насчитывал около 18 000 масонов, а ДПШУ — около 6 000[26]. Март 1871 года ознаменовался началом Парижской коммуны, в которую были в значительной степени вовлечены парижские франкмасоны. Тирифок, военный социалист и член ложи «le libre Examen» Верховного совета Франции потребовал развесить масонские знамена на укреплениях Парижа, чтобы они, в качестве мести были разорваны пулями войск анти-коммуны. Среди вольных каменщиков было множество революционеров, например Жюль Валлес и Элизе Реклю. 29 апреля 1871 года несколько тысяч франкмасонов обоих послушаний собрались под множествами флагов для проведения крупной демонстрации перед лицом версальских войск. Данная демонстрация продолжилась встречей между двумя эмиссарами коммуны (включая Тирифака) и Адольфом Тьером, итогом которой стало падение и разрушение коммуны версальцами. В отличие от парижских лож, провинциальные ложи не поддерживали коммуну, в падении которой великий восток официально отрицал участие парижских лож, и сплотился вокруг Тьера и Третьей французской республики, в которой он сыграл впоследствии ведущую роль.

1875—1899

8 июля 1875 Жюль Ферри (будущий министр народного просвещения республики) и Эмиль Литтре (автор словаря, названного его именем) были посвящены в ложу «Милосердная дружба». Французская Республика хотела открыть светские школы на протяжение всей своей территории, и таким образом вступила в открытый конфликт с Католической церковью, которая отвергала возможность открытия светских школ. Именно в связи с данным положением Великий восток, поддерживавший в то время должностных лиц республики, принял решение в 1877 году отменить условие о обязательной вере в существование Бога и в бессмертие души для своих членов, а также о работе для своих лож «Во Славу Великого Архитектора Вселенной». В теории каждая ложа обладала правом свободы выбора, следовать прежней ландмарке франкмасонства или нет, но (в атмосфере, отравленной тридцатью годами открытого конфликта между республикой и давней государственной религией Католицизма) на практике все отсылки к религии постепенно будут извлечены из ритуалов ВВФ.

Решение о принятии в ложу атеистов не получило всеобщего одобрения во Франции, что привело в 1875 году к расколу во французском франкмасонстве. Ложи, желавшие обязательной веры в Бога от своих кандидатов, отделились от Великого востока Франции и сформировали Великую ложу Франции (уже вторую организацию под таким названием)[27]. Верховный совет Франции не стал упразднять традиционного обязательства, однако великий командор Кремьё в 1876 году вновь ввёл в силу положение о том, что его юрисдикция не должна обязывать к представлениям о «Великом Архитекторе Вселенной в любых видах». Верховный совет также столкнулся с последующим расколом лож трёх высших степеней, которые приняли решение выйти из-под его патронажа. В конечном итоге это действие позволило им отстоять свою независимость, и они объединились в великой ложе Франции.

С 1893 по 1901 годы во Франции шло формирование первого смешанного послушания, которое обрело название Le Droit Humain.

С 1900 до наших дней

1900 − 1918

В начале XX века французское франкмасонство столкнулось с аферой карточек порицания (Affaire Des Fiches), постыдной историей, имеющей длительные последствия и оказавшей влияние на политическое состояние своей эпохи. В 1901 году генерал Андре, военный министр и масон, потребовал от 27 000 офицеров для их продвижения по службе следования определённым философским и религиозным воззрениям. Тысячи масонов по всей стране получили известия о данном факте. В 1904 пресса развила данную аферу в печатных изданиях, что вызвало крупный скандал, закончившийся увольнением генерала Андре[28].

В 1913 году две ложи («Центр друзей» и «Английская ложа 204») покинули ВВФ и основали «Национальную независимую и регулярную великую ложу», которая была незамедлительно признана ОВЛА. В 1948 году данная великая ложа сменила своё название на «Великую национальную ложу Франции», которое носит по сей день.

Несмотря на то, воцарившиеся перед началом Первой мировой войны во Франции мирные настроения проявились и в масонстве, с началом войны, так же, как и в других странах, эти настроения сошли на нет, и в первый кабинет «Священного союза» вошли девять масонов. Международная конференция, состоявшаяся в январе 1917 года, и в которой приняли участие многие послушания Европы. На конференции был впервые выражен призыв к создании Лиги Наций, те же цели преследовались и конференцией, состоявшейся в июне того же года в ВВФ, где присутствовали представители от шестнадцати союзнических или нейтрально настроенных послушаний[29].

1918—1945

После потерь, причиненных Первой мировой войной, франкмасонство возобновило свой рост: численность членов Великого востока Франции возросла с 23 000 в 1919 до 33 000 в 1930, в то время как численность членов Великой ложи Франции в тот же период возросла с 6 300 до 16 000[29].

В 1922 конгресс Коммунистического интернационала по требованию Зиновьева запретил членам коммунистической партии быть вольными каменщиками. Большинство социалистически настроенных масонов, выбравших Французскую коммунистическую партию после раскола на конгрессе в Туре, покинули её. Некоторые из закрытых в России лож были заново учреждены во Франции русскими эмигрантами — «Астрея» внутри Великой ложи Франции, «Северная Звезда» и «Свободная Россия» в Великом востоке Франции[29].

В межвоенный период французское масонство заняло главенствующее место в политическом установлении республики и было активно вовлечено в её войны. В особенности оно было затронуто падением республики во время французской кампании в 1940 году. Режим Виши и немецкие оккупационные власти объединились в октябре 1940 для организации важной антимасонской выставки, проводившейся по всей Франции. Основной мыслью выставки являлось подтверждение существования заговора против Франции, который привел к падению страны, и который, согласно французскому движению, был организован «евреем, протестантом, масоном и иностранцем». В 1941 были сформирован комитет по делам тайных обществ, который изучал материалы, конфискованные у подобных обществ, и затем публиковал «Масонские документы», периодический журнал, в котором франкмасонство рассматривалось в качестве основной причины поражения Франции. Закон от 1941 также налагал «постановления касательно евреев» на масонов. В Париже в 1943 был снят и вышел в прокат антимасонский фильм под названием Forces occultes[30][31]. Тысячи французских вольных каменщиков подверглись депортации или были убиты во время Второй мировой войны, в большей степени по причине вовлечённости в деятельность французского сопротивления, или же из-за их еврейского происхождения, масонские храмы были расхищены, а их архивы конфискованы. Однако, сочувствие, возникшее между сторонниками принципов Шарля де Голля, коммунистами и франкмасонами, участвовавшими в сопротивлении против общего врага, в послевоенный период привело к значительному уменьшению осуждений масонов со стороны коммунистов во Франции.

Когда по освобождении Франции ложи вновь были возрождены, многие комитеты по чистке зачастую не вмешивались в их деятельность. Тем не менее, общее число активных вольных каменщиков упало на две трети[32], и у французского масонства ушло двадцать лет на то, чтобы возвратить численность, равную довоенной, и так никогда не возродило своего политического и социального влияния, которым оно обладало во времена Первой империи, в течение революции 1848 года и Третьей республики, предпочтя обратиться к философским размышлениям, и стало по своей природе более духовным[33]. Кроме того, в 1945 году масонские адоптивные ложи при Великой ложе Франции сформировали «Женский масонский союз Франции», который в 1952 году стал «Великой женской ложей Франции».

Послевоенная история

В 1958 году некоторые братья «Великой национальной ложи Франции», не согласные с тем, что ею не признаются другие французские послушания отделились и сформировали «Великую национальную ложу Франции под отличительным титулом Опера». Позже она стала «Великой традиционной и символической ложей Опера». В 1964 году Великая ложа Франции подписала соглашение с Великим востоком Франции, который вызвал раскол, как внутри неё, так и внутри Верховного совета Франции. Великий командор Шарль Риандэ, вместе с 800 братьями, покинул верховный совет, после чего ими был сформирован иной ВС, под эгидой «Великой национальной ложи Франции», известный под названием «Верховный совет для Франции».

С начала 1970-х в масонстве во Франции произошло несколько расколов, которые породили несколько небольших послушаний, а также множество микро-послушаний и независимых лож. И хотя серьёзность некоторых из них является единодушно признанной, причастность к масонской традиции остальных не всегда хорошо обоснована. Некоторые авторы[34] усматривают в данной тенденции отражение индивидуалистического дробления и отказа от учрежденных систем, которыми (согласно им) характеризуется современное французское общество. 20 февраля 2002 великие мастера, как мужчины, так и женщины, а также руководители девяти масонских послушаний[35] провели встречу в Париже для подписания основополагающего текста «французского масонства», наименование которого как «брендовое» было придумано Великим востоком Франции. В данном тексте сказано:

[…] Отходя от пристрастных споров, привлеченных к инициатическому пути, который освобождает от совести, масонские послушания Франции совместно утверждают:
  • первоначальность гармоничного равновесия на инциатическом пути, то есть осуществление как символической практики, так и гражданского долга перед обществом;
  • отказ от всевозможного догматизма и всевозможной сегрегации
  • отказ от всевозможной неприкосновенности и экстремизма
  • желание работать на дело улучшения условий человеческого существования, а также для совершенствования индивидуальных и общественных свобод
  • защиту и содействие абсолютной свободе совести, мысли, выражения и общения
  • защиту и содействие атеизму, той основополагающей свободе, которая гарантирует остальные
  • исследования касательно ведения мирных переговоров, братства и развития
Они приняли решение совместно работать ради усовершенствования человека и общества.

В октябре 2002 года данные послушания создали «Институт масонства Франции» с целью «продвижение культурного образа французского масонства посредством исторического, литературного и художественного наследия и его разнообразия», а также «новое открытие, углубление и способствование большей известности культурной и этической значимости масонства всей заинтересованной публике». МИФ является одновременно культурным и научным масонским фондом, так и исследовательским центром. Каждый год он собирает литературный салон, посвященный книгам на масонскую тематику, где присуждается приз автору, не являющемуся масоном, однако защищающему идеи и ценности, близкие масонству. Однако, в июле 2006 года Великая ложа Франции приняла решение покинуть ассоциацию, сформированную в 2002 году, и Великий восток Франции аннулировал «брендовое имя» «Французское масонство» в INPI (Патентном ведомстве Франции).

Во Франции существует около 11 великих лож, некоторые из которых официально признают легитимность других. Однако, в июне 2005 года «Великая национальная ложа Франции» и Великая ложа Франции предприняли шаги для улучшения братских рабочих отношений путём подписания «административного протокола», позволяющего им сотрудничать друг с другом на уровне не ниже официального признания.

История русских лож во Франции

Русские ложи активно работали в эмиграции, во Франции. Большое количество лож, также как и большое количество братьев, находилось под юрисдикцией Великой ложи Франции. Это были достопочтенные ложи:

«Астрея» № 500[36], «Александр Сергеевич Пушкин» № 1101, «Северное сияние» № 523[37], «Гермес» № 535[38], «Золотое руно» № 536[39], «Юпитер» № 536[40], «Гамаюн» № 624[41], «Прометей» № 558[42], «Англо-саксонская» № 343[43], «Великая триада» № 693[44], «Гарибальди» № 361[45], «Герой человечества» № 147[46], «Гора синайская» № 6[47], «Горячие товарищи» №[48], «Коперник» № 679[49], «Космос» № 288[50], «Международная дружба» №[51], «Труд и истинные верные друзья» № 137[52], «Тэба» № 347[53], «Франциско Ферер» № 415[54], «Философская паперть» № 363[55], «Шотландский Иерусалим» № 99[56]

От союза Великой ложи Франции, в составе Верховного совета Франции работали:

  • Ложи Усовершенствования (4-14): «Шотландское совершенство» № 385[57],"Друзья любомудрия" № 542[58]
  • Капитулы (15-18): «Астрея» № 495[59],"Ле Тринитер" № 44[59],"Верных шотландцев" № 72[60]
  • Ареопаги (19-30): «Лютеция» № 309[61],"Ordo ab Chao" № 639[62]
  • Консистория (32) : «Россия» № 563[63]
  • Верховный совет: «Русский Особый Совет 33-й и последний степени ДПШУ»[64]

Под юрисдикцией ВВФ находились следующие ложи: «Северная звезда», «Братство», «Братство народов», «Будущее», «Масонский авангард», «Эрнест Ренан», «Реформаторы», «Роза совершенной тишины», «Свободная Россия». 353 брата входили в состав ВВФ.

В Le Droit Humain входили ложи: «Аврора», «Граф де Сен-Жермен», «Любовь» (Брюссель). Численность этих лож была 85 братьев и сестёр[65].

Со временем, число русских масонов сокращалось, за счёт старения эмигрантов. В период оккупации Франции (во время Второй мировой войны) все масонские ложи были закрыты. После окончания Второй мировой войны многие ложи начинают количественно сокращаться, а некоторые впоследствии сливаются с другими такими же малочисленными ложами или полностью прекращают свои работы. Так к декабрю 1979 года, руководство ВЛФ приняло решение закрыть все русские ложи. В 1964 году, в Великой ложе Франции произошёл раскол, в ходе которого 800 масонов перешли в Великую национальную ложу Франции (ВНЛФ). Русскоязычные масоны, вышедшие из ложи «Астрея» № 500, в 1964 году учредили новую ложу «Астрея». В реестре ВНЛФ ей был присвоен № 100. Ложа «Астрея» № 100 стала прародительницей регулярных лож в России. В «Астрее» № 100 прошли регуляризацию в январе 1992 года русские масоны, вышедшие из ВВФ. «Астрея» № 100 стала материнской для ложи «Гармония», которая была учреждена 14 января 1992 года в Париже, для работ в Москве. Впоследствии нам основе ложи «Гармония» были учреждены в России ещё три ложи: «Новая Астрея» (Санкт-Петербург), «Гамаюн» (Воронеж) и «Лотос» (Москва). И на основе этих четырёх лож, в 1995 году, при непосредственном участии ВНЛФ, была учреждена Великая ложа России — единственная регулярная великая ложа в России. В 2009 году группа русскоязычных масонов вышли из ложи «Астрея» № 100 и основали ещё одну ложу «Астрея». 19 июня 2010 года, на конвенте Великой ложи Франции ложа «Астрея» вошла в состав Великой ложи Франции и ей был присвоен новый реестровый номер 1441[66].

На 2016 год во Франции продолжают свои работы две русские ложи, это: «Астрея» № 100 (ВНЛФ) и «Александр Сергеевич Пушкин» № 1101 (ВЛФ)[67]. Ложа «Астрея» № 1441 (ВЛФ) перешла на французский язык в 2012 году, а в ноябре 2014 года была закрыта.

См. также

Библиография

  • Роже Дашез (2003) «История французского франкмасонства, Что мне известно?» PUF. ISBN 2-13-053539-9.
  • Настоящее издание было выполнено под редакцией Петера Ф. Баумбергера, Жака Миттерана, Сержа Ютена и Алэйна Гишара (1992). Статья «Французское Масонство». 9. «Универсальная Энциклопедия». ISBN 2-85229-287-4.
  • Нодон, Поль (1981). «Общая история Масонства». ISBN 2-13-037281-3.
  • "Франкмасонство, будущность традиции. Музей Изящных Искусств Тура. 1997. ISBN 2-84099-061-X.
  • Под редакцией Даниэля Лигу. Даниэль Лигу и др. (2000). "История Франкмасонов во Франции. 1. частный издатель. ISBN 2-7089-6838-6.
  • Под редакцией Даниэля Лигу. Даниэль Лигу и др. (2000). "История Франкмасонов во Франции. 2. Частный издатель. ISBN 2-7089-6839-4.
  • Гарибал, Жильбер (1994). «Быть Франкмасоном в наши дни». 2. Марабу. ISBN 2-501-02029-4.
  • «Франкмасоны». История 48. 1997. ISSN 0018-228.
  • «Франкмасоны». История 256. 2001. ISSN 0182241.
  • Пьер Шеваллье, «История французских франкмасонов», 3 тома, Файяр, 1974.
  • Лоурент Жано, «Краткая история регулярного Масонства во Франции», Общество Филалетов, 2001
  • Серков А. И. История русского масонства 1845 - 1945 — СПб.: Изд-во им. Н. И. Новикова, 1997. — 480 с. ISBN 5-87991-015-6
  • Серков А. И. История русского масонства XX века В 3 т. — СПб.: Издательство им. Н. И. Новикова, 2009. 264 с. + 472 с. + 544 с. ISBN 978-5-87991-077-3
  • Иванов С. «Исторический союз русских лож» СПб.: АИР. 2011. — 520 с.: ISBN 978-5-9902797-1-1
  • Рубинский Ю. И. Масонство во Франции (вчера и сегодня) // Вопросы истории. 1976, № 9.
  • Киясов С. Е. Масоны и век Просвещения: Становление интеллектуального феномена / Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2006. — 480 с. — ISBN 5-292-03544-0.

Документальные фильмы

  • [www.gldf.org/fr/component/content/article/65-communication-du-gm/464 Документалистика о ВЛФ]
  • [video.yandex.ru/users/vitaliy-mf/view/16/ В.Глускер «Тайны масонских лож» Телепередача НТВ]

Напишите отзыв о статье "Масонство во Франции"

Примечания

  1. 1 2 3 (Dachez 2003, pp. 8-11)
  2. (Dachez 2003, p. 44)
  3. (Naudon 1981, p. 66)
  4. Mémoire historique sur la maçonnerie, supplement to the Encyclopédie, 1773
  5. (Даниэль Лигу et al. 2000, pp. 40-41)
  6. (Naudon 1981, p. 72) — however, the existence of this gathering is not confirmed by more recent authors (see Talk:Grand Lodge of France).
  7. (French) Full text of the discourse.
  8. (Dachez 2003, p. 52)
  9. (Dachez 2003, p. 53)
  10. (Mitterrand 1992, p. 935a)
  11. (Mitterrand 1992) counts «a dozen in Paris and fifteen in the provinces», «around 1740»
  12. L’histoire 2001, p. 23
  13. (Даниэль Лигу et al. 2000, p. 200)
  14. (Dachez 2003, p. 79)
  15. Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 97
  16. Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 107
  17. [books.google.com/books?id=FDyBAAAACAAJ&dq=inauthor:%22Calvin+C.+Burt%22&lr=&ei=TsN2SvKyMKr8ygTls-3hAg&hl=ru History of the Egyptian Masonic Rite of Memphis Before Called Ancient and Primitive Rite автор Calvin C. Burt]
  18. Энциклопедия Тайных Обществ, Джон Майкл Грир, ISBN 978-5-386-01758-3, страница 379
  19. Pierre Mollier, Encyclopédie de la franc-maçonnerie, Le Livre de Poche, 2008 (ISBN 978-2-253-13032-1)
  20. 1 2 (Dachez 2003, p. 81)
  21. 1 2 (Mitterrand 1992, p. 935c)
  22. (D. Ligou et al. 2000, p. 15)
  23. (Dachez 2003, p. 88)
  24. (D. Ligou et al. 2000, p. 41)
  25. This simplified appelation by which it is generally known in this era was then in fact known as the «Central Grand Lodge» of the Supreme Council of France
  26. (D. Ligou et al. 2000, p. 76)
  27. [www.gldf.org/index.php. Franc-Maçonnerie en Grande Loge De France — Accueil]
  28. (Dachez 2003, p. 104)
  29. 1 2 3 (D. Ligou et al. 2000, p. 112)
  30. "www.youtube.com/embed/wkCDLUQ7bY4
  31. (D. Ligou et al. 2000, pp. 163—168)
  32. (D. Ligou et al. 2000, p. 175)
  33. (Dachez 2003, p. 115)
  34. for example (Dachez 2003, p. 118)
  35. These were the 9 obediences mentioned in Freemasonry in France.
  36. [samisdat.com/5/23/523f-as2.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  37. [samisdat.com/5/23/523f-lss.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  38. [samisdat.com/5/23/523f-ger.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  39. [samisdat.com/5/23/523f-run.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  40. [samisdat.com/5/23/523f-jup.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  41. [samisdat.com/5/23/523f-gam.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  42. [samisdat.com/5/23/523f-pro.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского<]
  43. [samisdat.com/5/23/523f-asl.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  44. [samisdat.com/5/23/523f-lvt.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  45. [samisdat.com/5/23/523f-gar.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  46. [samisdat.com/5/23/523f-gch.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  47. [samisdat.com/5/23/523f-sin.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  48. [samisdat.com/5/23/523f-tov.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  49. [samisdat.com/5/23/523f-kop.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  50. [samisdat.com/5/23/523f-kos.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  51. [samisdat.com/5/23/523f-mdr.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  52. [samisdat.com/5/23/523f-tru.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  53. [samisdat.com/5/23/523f-teb.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  54. [samisdat.com/5/23/523f-fer.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  55. [samisdat.com/5/23/523f-fil.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  56. [samisdat.com/5/23/523f-shi.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  57. [samisdat.com/5/23/523f-shs.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  58. [samisdat.com/5/23/523f-lub.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  59. 1 2 [samisdat.com/5/23/523f-ast.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  60. [samisdat.com/5/23/523f-kvs.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  61. [samisdat.com/5/23/523f-lut.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  62. [samisdat.com/5/23/523f-are.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  63. [samisdat.com/5/23/523f-kro.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  64. [samisdat.com/5/23/523f-ros.htm Виртуальный сервер Дмитрия Галковского]
  65. Н. Свитков. [www.archive.org/details/masonstvovrussko008800 Масонство в русской эмиграции]. Париж. 1932.
  66. Иванов С."Исторический союз русских лож" СПб.: АИР. 2011.- 520 с.: ISBN 978-5-9902797-1-1
  67. основана в 1991 году в Париже

Ссылки

  • [www.godf.org/ Сайт Великого востока Франции]
  • [www.droit-humain.org/ Сайт Международного смешанного масонского ордена Право человека]
  • [www.gldf.org Сайт Великой ложи Франции]
  • [www.glnf.fr/ Сайт Великой национальной ложи Франции]
  • [www.glff.org/internet/index.php/ Сайт Великой женской ложи Франции]
  • [www.gltso.org Сайт Великой традиционной и символической ложи Опера]
  • [www.hiram.be/Salon-Maconnique-du-Livre_a936.html Ежегодный книжный масонский салон в Париже]

Отрывок, характеризующий Масонство во Франции

Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.