Массированное возмездие

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Массированное возмездие — понятие ядерной стратегии, подразумевающее массированный ответный удар, превосходящий по разрушительной мощи первый.

Суть стратегии массированного возмездия сводится к тому, что государство, в случае агрессии против него, оставляет за собой право непропорционального применения силы в отношении агрессора. Подобная стратегия работает по принципу взаимно-гарантированного уничтожения с той только разницей, что ответный ядерный удар последует даже в случае нападения с использованием обычных вооружений или локального пограничного конфликта.

Термин «массированное возмездие» (англ. Massive retaliation) был впервые упомянут американским дипломатом Джоном Даллесом 12 января 1954. В своей речи Даллес заявил, что за любой военной провокацией против любого из союзников США последует немедленный ядерный удар против агрессора или провокатора. Наиболее ярким примером такого потенциального локального конфликта, который повлёк бы за собой массированное возмездие США против СССР, был Берлинский кризис 1961 года. Эту же стратегию советское руководство планировало применить в отношении самих Соединённых Штатов в случае их попытки военного решения Карибского кризиса.

На практике же, если бы США строго следовали стратегии массированного возмездия, ядерной войны скорее всего не удалось бы избежать, поскольку Советский Союз неоднократно предпринимал в отношении союзников США действия, которые рассматриваются данной стратегией как повод к ответному удару. Аналогично, Советский Союз не ответил массированным ядерным ударом, когда США ввели войска во Вьетнам и объявили о поддержке афганских повстанцев.

Таким образом, в противовес стратегии массированного возмездия появилась концепция гибкого реагирования, предусматривающая дозированное применение силы в ответ на агрессию.

См. также

• Гибкое реагирование
• Сдерживание
• Ядерная война
• Реалистическое устрашение

Отрывок, характеризующий Массированное возмездие

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.