Массовое убийство в Хайбахе
Поделись знанием:
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Предполагаемое массовое убийство жителей сотрудниками НКВД в горном ауле Хайбах (чеч. Хьайбах) Галанчожского района Чечено-Ингушской АССР[~ 1][1], произошло 27 февраля 1944 года во время депортации чеченцев и ингушей. Имеются свидетельства, что также были расстреляны жители других аулов[2].
Содержание
География
Аул Хайбах расположен на юго-западе Нашхи и граничит с Галанчожем. До 1944 года был административным центром Хайбахского сельского поселения, входившего в состав Галанчожского района. Перед депортацией в 1944 году в ауле проживало около сорока семей, представителей гара хьайбхо, много проживало на хуторе Зерха (чеч. Зерхьа).
После депортации аул Хайбах отошёл к Грузии и был возвращен Чечне лишь в 1957 году[3], когда была восстановлена ЧИАССР, однако по возвращении жителям было запрещено селиться в горах.
В настоящее время постоянного населения в ауле нет[уточнить].
Предыстория
Особые трудности войска НКВД испытывали при выселении жителей горных селений. По причине большого снегопада и бездорожья в горных аулах Чечено-Ингушской АССР после окончания спецоперации, по оперативным данным, оставалось не выселенными более 6000 человек. Берия потребовал вывести их к станциям погрузки в течение двух дней, однако реально эти указания выполнить было крайне сложно.
Имевшихся у войсковых частей (137 стрелковый полк, 173-й отдельный стрелковый батальон, 4-я рота, 141 горно-стрелковый полк) транспортных средств (20 автомашин, 52 повозки, 96 конских составов) было крайне недостаточно для перевозки выселяемых из горных аулов ингушей и чеченцев. Недостаточность сил и средств для проведения спецоперации не позволили войскам провести выселение в установленные сроки.
Оно было начато только 28 февраля. Дополнительно были направлены в горные аулы войсковые подразделения (3452 чел.), автомобили (635 шт.), но они так и не смогли своевременно прибыть в отдаленные горные аулы[4]. Согласно планам руководства СССР, никто не вправе был оставаться, поэтому в ряде сел войска НКВД фактически ликвидировали мирное население, в том числе и таким варварским способом, как сожжение[5].
Предполагаемый ход событий
Переселение из Галанчожского района осложнилось отсутствием дорог. С самого рассвета к селению Хайбах начали собирать людей со всех хуторов Нашхоевского сельского Совета и других населенных пунктов Галанчожского района, которые не могли самостоятельно спуститься с гор. Им было объявлено, что все больные и престарелые должны остаться для лечения на месте и перевозки в равнинные районы[6][неавторитетный источник? 3992 дня] и для них будет создана особая транспортная колонна. Желающим следовать с этой колонной предложили собраться в конюшне колхоза, который, по злой иронии, носил имя Л. Берия. Якобы для того, чтобы не замерзнуть, людям также предложили нести в сарай солому и сено.
По утверждениям Дзияудина Мальсагова, во время выселения он стал свидетелем трагедии в Галанчожском районе. В чеченских СМИ приводится описание Мальсаговым этих событий, в котором он утверждает, что в конюшне Хайбаха были собраны люди со всех хуторов Нашхоевского сельского совета и других населенных пунктов Галанчожского района, которые не могли самостоятельно спуститься с гор, в основном больные, дети, старики и женщины. Количество собранных в конюшне Мальсагов оценил в 600—700 человек. Потом двери конюшни были закрыты и начальник Дальневосточного краевого управления НКВД[~ 2], комиссар госбезопасности 3-го ранга Гвешиани[~ 3], отдал приказ поджечь конюшню, а пытавшихся вырваться из огня людей расстреливать. Мальсагов и ещё один офицер, Громов, безуспешно пытались протестовать, и были под конвоем направлены в селение Малхасты [7][8].
Телеграмма Гвишиани
В ряде источников приводится телеграмма, в которой комиссар госбезопасности 3-го ранга Михаил Гвишиани информирует Берию о сожжении жителей села Хайбах[9]:
Совершенно секретно. Наркому внутренних дел СССР тов. Л. П. Берия. Только для ваших глаз. В виду не транспортабельности и с целью неукоснительного выполнения в срок операции «Горы», вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах. Полковник Гвишиани
Анализируя текст телеграммы, Павел Полян приходит к выводу, что она сомнительная: гриф «только для ваших глаз» никогда не использовался в советском секретном делопроизводстве, один из руководителей операции «Чечевица» почему-то называет её операция «Горы» и не знает своего воинского звания, аттестуясь «полковником». Полян также отмечает, что в официальном отчете Гвишиани об операции в Галанчожском районе говорится о нескольких десятках убитых или умерших в пути[2].
В годы перестройки
Впервые о событиях в Хайбахе было написано в 1989 году в молодёжной газете «Комсомольское племя» журналистом Саидом Бицоевым, который записал и опубликовал рассказ Дзияутдина Мальсагова в подборке с материалами Ахмада Сулейманова[~ 4], Саламата Гаева и Далхана Хожаева[10]. Статья вызвала широкий общественный резонанс[11] — появление заметки вызвало бурное обсуждение по всей республике, однако реакции властей не последовало. Республиканская пресса и телевидение проигнорировали публикацию, также отказался обсуждать её пленум обкома. В том же году материал о Хайбахе был напечатан в журнале «Огонёк»[12]. 8 октября 1989 года в селении Хайбах состоялся митинг, собравший большое количество народа.[13][14].
Расследование
В связи с тем, что в течение длительного времени в средствах массовой информации стала появляться различного рода информация об этой трагедии, а также на основании свидетельств очевидцев[15] 31 августа 1990 года прокурор Урус-Мартановского района Руслан Цакаев возбудил уголовное дело № 90610010, для расследования которого была создана следственная группа[9].
В марте 2006 года в газете «Известия» было напечатано интервью со Степаном Кашурко, представленным как «руководитель поискового центра „Подвиг“ Международного союза ветеранов войн и вооруженных сил, возглавивший в 1990 году чрезвычайную комиссию по расследованию геноцида в Хайбахе». В интервью Кашурко рассказал, что группой «Поиск» были обнаружены останки командира взвода Бексултана Газоева, у которого было письмо матери в Хайбах. Кашурко сообщил о найденных останках на родину Газоева, однако получил ответ из Грозного: «Населенного пункта Хайбах в Чечено-Ингушской АССР нет». Кашурко попытался найти родственников солдата через Доку Завгаева, первого секретаря Грозненского обкома, однако Завгаев сообщил ему об уничтожении села Хайбах со всеми жителями. Со слов Кашурко председатель Чечено-Ингушского Совмина Сергей Беков предложил создать чрезвычайную комиссию по расследованию убийства в Хайбахе, назначив главой Кашурко. В состав комиссии вошли:
- Степан Кашурко — председатель комиссии;
- Дзияудин Мальсагов (бывший первым заместителем наркома юстиции ЧИАССР);
- Руслан Цакаев (прокурор Урус-Мартановского района, член Президиума Верховного Совета ЧИАССР);
- Саламат Гаев (учитель Гехи-Чунской средней школы);
- C. Ахильгов (член оргкомитета по восстановлению ингушской автономии).
Комиссия исследовала захоронение и приняла решение, что в Хайбахе был совершен акт геноцида. Затем Кашурко с группой чеченцев, заручившись поддержкой президента Грузии Гамсахурдия, попытались выкрасть Гвишиани и вылетели в Грузию в дом Гвишиани, однако опоздали, так как он умер[~ 5] [16].
Критика
См. также: Телеграмма Гвишиани
Версия о сожжении чеченцев в селе Хайбах критикуется со стороны публицистов Игоря Пыхалова и Никиты Мендковича. Пыхалов обращает внимание на сомнительные места в телеграмме Гвишиани Берии, и делает вывод, что телеграмма сфабрикована в США. Также он высказывает сомнение в истории Кашурко, отмечая невозможность попытки выкрасть человека, который умер за 24 года до того[~ 5][17]. Мендкович отмечает, что в выводе общественной комиссии, в котором есть подпись прокурора республики, неверно указана административная принадлежность Хайбаха, приводит расхождения в показаниях свидетелей и участников расследования, а также отсутствие протокола осмотра тел.[18]. Оба публициста полагают, что история с Хайбахом — поздняя фальсификация.
Павел Полян в ранних публикациях придерживался версии о правдивости событий в Хайбахе и ссылался в том числе на «телеграмму Гвишиани», однако в книге 2011 года признал телеграмму сомнительной, а историю с Хайбахом недоказанной[19].
Мнение чеченских официальных лиц
7 июня 2008 года на встрече с президентом Чеченской Республики Рамзаном Кадыровым вице-премьер Лема Магомадов сообщил, что на имя президента ЧР пришло письмо от президента Академии проблем безопасности, обороны и порядка РФ профессора Виктора Шевченко, который обратился с просьбой установить надгробную плиту на могиле писателя Степана Кашурко в Москве. Как подчеркнул Рамзан Кадыров[20]:
Это трагическая дата в летописи нашей истории и Степан Кашурко проявил со своей стороны героизм, написав правду о той трагедии.
3 мая 2012 года на совещании оргкомитета спикер Парламента Чеченской Республики Дукуваха Абдурахманов отметил, что особое внимание необходимо уделить вопросу освещения мероприятий, приуроченных ко Дню памяти и скорби народов, в СМИ, в том числе российских[21]:
Чеченский народ до сих пор не прошёл полную реабилитацию от сталинских репрессий — ни моральную, ни материальную. Весь мир знает о Холокосте, но мало кому известна история Хайбаха. Поэтому мы со всей ответственностью должны подходить к вопросу проведения мероприятий ко Дню памяти и скорби народов Чеченской Республики.
Прочие факты
На митинге, состоявшемся 1989 году в Хайбахе, упоминалось о целой группе солдат, которые отказались подчиниться приказу расстрелять жителей одного из горных сел и были расстреляны вместе с ними. Впоследствии в газете «Народ» вышла статья "Красный «Эдельвейс», подробно описывающая эти события, случившиеся в ущелье Майсты-хи[10].
В 1990 году в Грозном вышла книга «Второй съезд ингушского народа». Выступивший на нём писатель Саид Чахкиев называл факты сожжения мирных жителей не только в Хайбахе и селах Галанчожского района, но и в селениях Пригородного района, принадлежавшего в 1944 году Чечено-Ингушетии[22].
Последующие события
По сообщениям чеченской прессы, 6 ноября 2012 года скончался последний свидетель Хайбахской трагедии Эльгакаев Мумади, 76-летний житель селения Гехи-Чу Урус-Мартановского района Чеченской Республики[23].
Судебные процессы
31 мая 2013 года внук Иосифа Сталина Евгений Джугашвили обратился в ОВД «Беговой» с просьбой возбудить уголовное дело в отношении Леонида Гозмана за клевету в отношении деда по «Хайбахскому делу».
Поводом для обращения стало высказывание, которое Гозман сделал 16 мая во время программы «Поединок». Политик тогда заявил, что считает Сталина преступником, а также отметил, что сотрудники НКВД в 1944 году в ауле Хайбах «от двухсот до шестисот <…> человек загнали в конюшню, подожгли, поставили вокруг пулеметы и всех убили»[24][25][26].
В массовой культуре
- В начале 90-х годов был создан фонд «Хайбах», председателем которого стал Саламат Гаев. По словам Мусы Хадисова, было предложение поставить памятник, а также назвать виновников трагедии, чтобы подобное больше не повторилось. Однако ничего этого не было сделано из-за начала военных действий в республике[15].
- Жительница Украины Мария Маенко написала песню, которую подарила для исполнения чеченской певице Лизе Умаровой[27].
- Поэт Исмаил Керимов в своем стихотворении, посвященном депортации, упоминает о событиях в Хайбахе[28].
- По данным СМИ, одна из улиц в центре Грозного до начала военных действий в республике называлась именем Мальсагова. В настоящее время она носит название «Дагестанская»[29].
- 7 августа 2012 года в 11 часов дня в Грозном на проспекте Владимира Путина на одном из домов открыта мемориальная доска Дзияудину Мальсагову, жившему там с 1957 года до самой смерти[30].
- В 2014 году кинокомпания «Грозный-фильм» имени Шейха Мансура окончила съемки полнометражного фильма под названием [my-hit.org/film/414572/ «Приказано забыть»] о депортации чеченцев. В частности, в сюжет картины легли факты сожжения селения Хайбах[31].
См. также
Напишите отзыв о статье "Массовое убийство в Хайбахе"
Примечания
- ↑ Пресс-служба Парламента Чеченской Республики. [www.grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=8&PubID=37291 В Чеченской Республике восстановлены Чеберлоевский и Галанчожский районы], Грозный-Информ (18 октября 2012). Проверено 1 мая 2013.
- ↑ 1 2 Вайнахи и имперская власть: проблема Чечни и Ингушетии во внутренней политике России и СССР (начало XIX — середина XX в.), Авторы: В. А. Козлов (рук.), Ф. Бенвенути, М. Е. Козлова, П. М. Полян, В. И. Шеремет. 2011. Российская политическая энциклопедия. ISBN 978-5-8243-1443-4
- ↑ Сергей Кара-Мурза. Глава 7. Советское государство и право в период Великой Отечественной войны // [www.hrono.ru/libris/lib_k/pravo7.html История советского государства и права]. — М.: Былина, 1998.
- ↑ Р.Ш. АЛБАГАЧИЕВ, Магомет Белхароев. [www.ingush.ru/serdalo222_3.asp Посвящается памяти ингушского народа, переживщего годы депортации и сохранившего свою честь и достоинство] (рус.) (газета). Общенациональная газета Республики Ингушетия Сердало. Проверено 27 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6BT5PB Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ Виктор, Агаев [www.dw.de/60-лет-депортации-чеченцев/a-1135913-1 60 лет депортации чеченцев] (рус.). Немецкая волна (21 февраля 2004). Проверено 30 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6DQQAr Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ Кузнецова, Екатерина [checheninfo.ru/16706-ranenaya-dusha-ne-zazhivaet-nikogda-iz-serii-dokumenty-zagovorili.html Раненая душа не заживает никогда] (рус.). Документы заговорили. Чеченинфо (6 марта 2013). Проверено 2 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gg6Ez2ng Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ Валит Адуев № 16, 26 февраля 2010 г. [www.grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=14&PubID=16908 Адвокат чеченского народа («Молодёжная смена»)]
- ↑ А. Вазаев. [www.mkchr.com/main.mhtml?Part=4&PubID=2074 Второе рождение мемориала]. Министерство культуры Чеченской Республики (10 августа 2012). Проверено 13 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6L8cfL Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ 1 2 Саламат Гаев, Муса Хадисов, Тамара Чагаева. Хайбах: Следствие продолжается. — Грозный, 1994. — 352 с.
- ↑ 1 2 Катышева, Мария [www.dosh-journal.ru/1(23)2009/1239018834.htm Эхо депортации] (рус.). Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6PozHg Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ Идрисова, Умиша [vesti95.ru/news/social/857458789.html В истории чеченцев не было более радостного события] (рус.). Вести Республики (10 января 2013). Проверено 11 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6QkGyC Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ [rus.ruvr.ru/radio_broadcast/106046240/106049214 23 Февраля – день памяти и скорби]. Радио «Голос России». — интервью С. Бицоева и С. Гериханова. Проверено 20 мая 2013. [www.webcitation.org/6GpX4fNSL Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Нурди Нухажиев, Х. Умхаев. [books.google.ru/books/about/Депортация_народов_но.html?id=1k78SAAACAAJ&redir_esc=y Депортация народов: Ностальгия по тоталитаризму]. — Грозный: Библиотека Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике, 2009. — ISBN 5-94259-057-5.
- ↑ Абу Исмаилов Один день в Нашха // Заветы Ильича. — 7 декабря 1989 года.
- ↑ 1 2 Зоя Светова Вспомнит ли Путин в предвыборной речи о депортации чеченцев?. — Русский курьер, 20 февраля 2003 года.
- ↑ [izvestia.ru/news/288046 Сопротивляемость организма] / Известия, 17 марта 2004
- ↑ Игорь Пыхалов. [www.specnaz.ru/istoriya/427/ МЕСТЕЧКОВЫЕ СТРАСТИ В ЧЕЧЕНСКИХ ГОРАХ] // Спецназ России
- ↑ Никита Мендкович [actualhistory.ru/poilemics-haibach Хайбахское дело] // Актуальная история.
- ↑ Вайнахи и имперская власть: проблема Чечни и Ингушетии во внутренней политике России и СССР (начало XIX — середина XX в.), Авторы: В. А. Козлов (рук.), Ф. Бенвенути, М. Е. Козлова, П. М. Полян, В. И. Шеремет. 2011. "Около 6 тыс. чеченцев из-за снега застряли в горах в Галанчожском районе: на их «довыселение» накинули ещё два дня. Имеются свидетельства того, что в ряде аулов войска НКВД мирное население фактически ликвидировали, в том числе и таким варварским способом, как сожжение. Широкая дискуссия идет вокруг событий в ауле Хайбах. По утверждению некоторых авторов, не будучи в состоянии обеспечить транспортировку его жителей, внутренние войска под командой комиссара госбезопасности 3-го ранга М. Гвишиани согнали около 200 чел. (по другим свидетельствам — 600—700 чел.) в колхозную конюшню, заперли их и подожгли; тех, кто пытался вырваться, расстреливали из автоматов. Ю. Айдаев приводит (без ссылки на источник) некое «совершенно секретное письмо» Гвишиани Берии: «Только для ваших глаз. Ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснительного выполнения в срок операции „Горы“ вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах. Полковник Гвишиани». Этот документ мало походит на подлинный: гриф «только для ваших глаз» никогда не использовался в советском секретном делопроизводстве, один из руководителей операции «Чечевица» почему-то называет её операция «Горы» и не знает своего воинского звания, аттестуясь «полковником». В свою очередь в официальном отчете М. М. Гвишиани об операции в Галанчожском районе говорится о нескольких десятках убитых или умерших в пути. В 1956 и в августе 1990 г. были созданы комиссии по расследованию этой «операции» (первая — под руководством Д. Мальсагова). Однако ясности до сих пор нет. И мы, на основании доступных в настоящее время источников, вынуждены воздержаться от окончательных суждений."
- ↑ Пресс-служба Президента и Правительства Чеченской Республики. [chechnya.gov.ru/page.php?r=126&id=3810 Президент ЧР Р. Кадыров встретился с вице-премьером Л. Магомадовым] (рус.) (7 июня 2008). Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6GpbjlaFs Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Яхиханов, Зелимхан [vesti95.ru/news/politics/2011219.html Навстречу памятному дню] (рус.). Вести Республики (3 мая 2012). Проверено 11 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6T0xZ9 Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ Преловская И. Преступление войск НКВД при изгнании чеченцев и ингушей зимой 1944 года // Известия : газета. — 14 марта 1992 года.
- ↑ Каштарова, Замина [vesti95.ru/news/social/9065889756.html Последний свидетель Хайбаха] (рус.). Вести Республики (22 ноября 2012). Проверено 11 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6Ub7st Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ [www.rg.ru/2013/05/31/dzhugashvili-anons.html Внук Сталина обвинил Леонида Гозмана в клевете] (рус.). Российская газета (31 мая 2013). Проверено 31 мая 2013.
- ↑ [www.rapsinews.ru/incident_news/20130531/267636369.html Внук Сталина обратился в полицию с заявлением на Гозмана о клевете] (рус.). РАПСИ (31 мая 2013). [www.webcitation.org/6H1sMs78w Архивировано из первоисточника 31 мая 2013].
- ↑ [www.forbes.ru/news/240022-vnuk-stalina-pozhalovalsya-na-gozmana-v-politsiyu Внук Сталина пожаловался на Гозмана в полицию] (рус.). Forbes (31 мая 2013). Проверено 31 мая 2013. [www.webcitation.org/6H1sRoO9k Архивировано из первоисточника 31 мая 2013].
- ↑ Умаева, Малика [old.ingushetiyaru.org/news/9425.html Песня про ужас Хайбаха, написанная жительницей Украины] (рус.). Ингушетия.Ру (23 февраля 2007). Проверено 18 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6Vxj8l Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- ↑ кандидат исторических наук Э. А. Исаев. [books.google.ru/books/about/Чеченцы.html?id=Zu8nAAAAMAAJ&redir_esc=y Чеченцы: история и современность] / Сост. и общая ред Ю. А. Айдаева. — М.: Мир дому твоему, 1996. — С. 274. — 343 с. — ISBN 5-87553-005-7.
- ↑ Валит Адуев [www.grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=14&PubID=16908 Адвокат чеченского народа] // Молодежная смена. — 26 февраля 2010 года. — Вып. 16.
- ↑ Влад ТОБОЕВ [www.stav.aif.ru/culture/article/27693 Памяти правозащитника] // АиФ-СК. — 17 августа 2012 года. — № 33.
- ↑ Замина Каштарова. [rukavkaz.ru/articles/news/3015/ Хайбах – отголосок не зажившей раны]. RUKAVKAZ (24 октября 2012). Проверено 9 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6bNv9r Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
Замечания
- ↑ До 18 октября 2012 года находился на территории Ачхой-Мартановского района Чеченской Республики; ныне, в связи с поправками в статью 59 Конституции Чеченской республики, находится на территории восстановленного в составе республики Галанчжойского района
- ↑ Так в источнике. В 1943 году Гвишиани занимал должность начальника УНКВД-УНКГБ-УМГБ Приморского края
- ↑ Так в источнике. Правильная фамилия Гвишиани
- ↑ К публикации была приложена статья Ахмада Сулейманова, который, как было заявлено, долгие годы собирал в горах сведения об убийстве и свидетельства очевидцев.
- ↑ 1 2 Так в интервью Кашурко. Гамсахурдия был президентом Грузии в 1991—1992 гг., Михаил Гвишиани умер в 1966 году
Литература
- Виктор Шнирельман. Глава 5 // Быть аланами: Интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке. — М.: Новое Литературное Обозрение, 2006. — 348 с. — ISBN 5-86793-406-3.
Публикации
- Саид Бицоев Инквизиция: Рассказы очевидца // Комсомольское племя : газета. — 1989 год.
- Кровавый пепел Хайбаха: Свидетельства выживших // Комсомольское племя : газета. — 24 августа 1989 года.
- Мария Катышева Костер в горах // Голос Чечено-Ингушетии : газета.
- Абу Исмаилов Один день в Нашха // Заветы Ильича : газета. — 7 декабря 1989 года.
- Тайна аула Хайбах (рус.). — Медицинская газета, 10 декабря 1989 года. — № 148 (5009).
- Бицоев, Саид [www.dosh-journal.ru/1(23)2009/1239018972.htm Хайбах: аул, которого нет] (рус.). Комсомольское племя (1989). Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6fzH4t Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- Бицоев, Саид [www.dosh-journal.ru/1(23)2009/1239018915.htm Правда о чеченском Холокосте] (рус.). Комсомольское племя (1989). Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Gg6gvtBk Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
- Преловская И. Преступление войск НКВД при изгнании чеченцев и ингушей зимой 1944 года // Известия : газета. — 12 марта 1992 года. — № 61 (23635). — С. 1,3.
- Саид Бицоев Хайбах: аул, которого нет // «Республика» плюс : Приложение к газете «Республика». — Грозный, 17 мая 1994 года.
- Р. Албогачиев Живая боль // Сердало : газета. — 24 февраля 1996 года.
- Поляновский Я. Ничей // Известия : газета. — 6 марта 1998 года.
- Хамидова З. Жизнь, отданная народу // Вайнах сегодня : журнал. — 1998. — № 1-3. — С. 52-59.
- Дементьева И. Мертвая петля Кавказской войны: Ермолов-Берия-Грачев // Общая газета : газета. — 1999 год. — № 8. — С. 1,15.
- Владимир Киверецкий Хайбах: без вести пропавший аул // Московские новости : газета. — 2004 год. — № 6.
- Никита Мендкович [actualhistory.ru/poilemics-haibach Хайбахское дело].
- Тамара Чагаева [t-chagaeva.livejournal.com/145485.html Презентация состоялась].
- Тамара Чагаева [t-chagaeva.livejournal.com/107111.html Хайбах. Рассказ свидетеля].
- Иван Успенский [www.rg.ru/printable/2014/06/25/deportaciya.html «Только для ваших глаз...». Депортация ингушей и чеченцев: трагическая правда и мифы] // Российская газета. — 25 июня 2014 года. — № 6411.
Исследования
- Второй съезд ингушского народа / Под ред. Б. У. Костоева. — Грозный: Книга, 1990.
- Николай Бугай, Аскарби Гонов. [books.google.ru/books/about/Кавказ_народы_в_эшело.html?id=TGUnAAAAMAAJ&redir_esc=y Кавказ: Народы в эшелонах (20 - 60-е годы)]. — Инсан, 1998. — 365 с. — ISBN 5-85840-295-X.
- Дешериев Ю. Жизнь во мгле и борьбе: О трагедии репрессированных народов. — М.: Палея, 1995. — 275 с. — ISBN 5-86020-238-5.
- Светлана Алиева. [books.google.ru/books?id=OZJ-tgAACAAJ&printsec=frontcover&dq=editions:UOM39015032779269&hl=ru Так это было: национальные репрессии в СССР 1919-1952 годы]. — художественно-документальный сборник. — М., 1993. — Т. 2. — С. 175—184. — 334 с. — ISBN 5-85840-261-5.
- Сталинские депортации: 1928-1953 / Под общ. ред. акад. А. Н. Яковлева; Сост. Н. Л. Поболь, П. М. Полян. — М.: Международный Фонд «Демократия»; Материк, 2005. — 904 с. — (Россия. ХХ век. Документы). — ISBN 5-85646-143-6.
- Саламат Гаев, Муса Хадисов, Тамара Чагаева. Хайбах: Следствие продолжается. — Грозный, 1994. — 352 с.
- Белая книга: Из истории выселения чеченцев и ингушей. 1944 - 1957 гг.: Воспоминания, архивные материалы, фотодокументы / Сост. и отв. ред. Яхъяев Л.; Редкол.: Рашидов Ш., Эльмурзаев Г., Хаджиев Р. и др.. — Грозный; Алма-Ата: Каз. респ. чеч.-инг. центр «Вайнах», 1991. — 235 с. — 50 000 экз.
- Хамзат Яндарбиев. Преступление века / Ред. Ирисханов И.А.. — Грозный: Книга, 1992. — 64 с.
- Хожаев Д. Живая память: О жертвах сталинских репрессий / Ред. Симагина В.А.. — Грозный: Книга, 1991. — 88 с. — 3000 экз.
- С.А. Хамчиев. Глава 11 - Депортация 1944 года. Глава 12 - Преодоление // [old.ingushetiyaru.org/culture/vozvraschenie_k_istokam/202.html Возвращение к истокам : история Ингушетии в лицах и фактах]. — Сб. арх. материалов, газ. и журн. публ..
- Boris Fishman. Wild East: stories from the last frontier. — 1st edition. — Justin, Charles & Co., 2003. — P. 243-248. — 304 p. — ISBN 9781932112153.
Документальное кино
- Вышедший в 2005 году короткометражный фильм Сергея Комарова «Хайбах» был показан на ряде фестивалей и по телеканалам Бельгии и Шотландии.
- Фильм «Без ответа»
Депортации в СССР | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Принудительные миграции до начала второй мировой войны (1919–1939)
терские казаки •</span> поляки • курды • корейцы • финны-ингерманландцы</div></div>
Принудительные миграции в годы второй мировой войны (1939–1945)
Послевоенные депортации (1945–1953)
азербайджанцы • калининградские немцы • Операция «Запад» (1947) • Операция «Весна» (1948) • Операция «Юг» (1949) • Операция «Прибой» (1949) • Операция «Север» (1951) • Операция «Осень» (1951) Реабилитация жертв |
||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Массовое убийство в Хайбахе
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
