Массовые беспорядки в Краснодаре (1961)
| Массовые беспорядки в Краснодаре | |
| Страна | |
|---|---|
| Дата | |
| Причины |
Недовольство внутренней политикой |
| Итоги |
Бунтовщики разошлись сами |
| Движущие силы |
Различные слои населения города Краснодар |
| Число участников |
Около 2.000 — 3.000 |
| Противники | |
| Погибло |
1 человек |
| Ранено |
39 человек |
Массовые беспорядки в Краснодаре — восстание в городе Краснодаре 15—16 января 1961 года.
Содержание
Причины восстания
В 1961 году руководителем СССР являлся Н. С. Хрущёв. Его экстравагантные поступки и поспешные реформы вызывали недовольство у части населения государства.
Особенно недовольны были жители южных районов страны. Экономические трудности больно ударили по этим регионам, являвшимися прежде всего аграрными. Помимо этого, Хрущёв провёл массовое сокращение армии, которое привело к тому, что бывшие офицеры оказались без работы. Недовольны новой властью были также и многие другие слои общества[1].
Ход восстания
Поводом к восстанию послужил случай на колхозном рынке Краснодара 15 января 1961 года. Самовольно отлучившийся из части рядовой Грень продавал на рынке сапоги и шапку, украденные с военного склада. Как позже выяснилось, солдат просто хотел есть. Греня арестовал военный патруль, но вокруг мгновенно образовалась толпа сочувствующих. Они требовали отпустить солдата. Патрульные обратились к дружинникам, которые проходили рядом, с просьбой помочь отвести солдата в военную комендатуру, что они и сделали. Однако толпа не успокоилась, и пошла следом за патрулём. С целью успокоить митингующих солдата было решено отпустить, но произошло непредвиденное: народ не узнал его, и принял за милиционера и Грень чудом спасся бегством от неминуемой расправы. В толпе раздались призывы взять штурмом комендатуру и освободить настоящего солдата. Часовой открыл огонь вверх, но одна из пуль, отрикошетив, попала в голову ученику десятого класса одной из средних школ Краснодара, который погиб на месте. Толпа временно отхлынула, но вскоре зачинщики восстания решили пойти громить краевой комитет КПСС[1].
Тело убитого подростка повстанцы погрузили на носилки и отправились к зданию крайкома. Окровавленную одежду убитого повесили на палку, сделав таким образом символичное «знамя». Распевая революционные песни, восставшие толпой двинулись по улице Красной, главной улице Краснодара[1].
Когда толпа дошла до здания крайкома КПСС, около здания начался стихийный митинг. Открыто звучали политические лозунги и призывы. Ранее бунтовщиками руководили в основном хулиганствующие элементы и бывшие уголовники. На сей раз слово взяли обычные люди, в частности, 49-летний бывший майор Николай Малышев, уволенный в запас по хрущёвскому сокращению армии, и ставший чернорабочим. Он обвинил во всём случившемся новую (хрущёвскую) власть и потребовал назначить семье убитого подростка пенсию за государственный счёт. Также против действующей власти активно выступил крестьянин-рыболов, который пришёл на рынок продавать свой улов (отобранный дружинниками за нелегальную торговлю)[2].
Вскоре восставшие устремились внутрь здания крайкома КПСС. Они грабили кабинеты и ломали всё, что не могли унести. Немногочисленные сотрудники, находившиеся в тот момент в здании, выпрыгивали из окон, ломая себе ноги. Писатель Владимир Рунов впоследствии рассказывал:
|
…Мимо меня, я помню, протащили какие-то две тётки свёрнутую напольную дорожку, тащили машинки пишущие, в общем, всё, что под руки попадалось…[1] | 
|
Несколько человек проникли в кабинет первого секретаря краевого комитета КПСС Георгия Воробьёва и по телефону правительственной связи потребовали к телефону лично Хрущёва. Майор КГБ, находившийся у аппарата, отказался предоставить связь бунтовщикам. В это время Хрущёв находился на пленуме ЦК КПСС, где как раз рассказывал об улучшении уровня жизни советских граждан. Услышанная новость о бунте в центре СССР привела его в ярость. Он потребовал подавить восстание всеми имеющимися средствами.
Среди бунтовщиков стали появляться одетые в штатское сотрудники КГБ СССР, которые фиксировали основных зачинщиков беспорядков. К тому моменту на площади перед зданием крайкома находилось более двух тысяч человек. С наступлением темноты бунтовщики стали расходиться. По городу были расклеены листовки. В них говорилось о «советском капитализме», «баснях Хрущёва и его сообщников». Автором листовок оказался бывший советский офицер, Владимир Горлопанов, пострадавший от сокращения армии Хрущёвым[1].
На следующий день, 16 января, из Москвы прилетел первый секретарь Краснодарского горкома Александр Качанов, который лично хотел выслушать свидетелей. Бунтовщики вновь начали собираться. Глава города вышел на балкон военной комендатуры, где в тот момент он находился, и попытался призвать восставших к порядку. Однако в Качанова тут же полетели булыжники, и он, чудом избежав травм, был вынужден ретироваться. Тем не менее, со временем бунтовщики вновь разошлись сами. Кровопролития чудом удалось избежать[1].
Аресты, следствие и суд
В конце января 1961 года по Краснодару прошли массовые аресты, однако обвинение было предъявлено лишь наиболее активным участникам восстания.
Спустя два месяца суд приговорил их к суровому наказанию — двое были приговорены к смертной казни через расстрел, остальные — к различным срокам лишения свободы от 3 до 10 лет. Впоследствии некоторые приговоры были пересмотрены[1].
Итоги восстания
В результате восстания погиб школьник, случайно убитый часовым военной комендатуры. 39 человек получили ранения, городу был нанесён значительный материальный ущерб.
Министр охраны общественного порядка РСФСР Вадим Тикунов лично приезжал в Краснодар для проведения чисток в рядах правоохранительных органов, которые допустили подобные беспорядки. Были сняты со своих постов начальник ГУВД, его заместители, начальники следственного и других отделов прокуратуры[1].
Напишите отзыв о статье "Массовые беспорядки в Краснодаре (1961)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Документальный фильм «Русский бунт» из цикла «Следствие вели…»
- ↑ Владимир Козлов. [krotov.info/lib_sec/11_k/oz/lov_va6.htm Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти (1953-1985). — М.: Олма-Пресс, 2006. — ISBN 5-224-05357-9] (рус.). [krotov.info/]. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/67V2zD1L4 Архивировано из первоисточника 8 мая 2012].
Ссылки
- Нина Шилоносова. [anastasija-grushko.livekuban.ru/analytics/articles/bunt-po-krasnodarski/ Бунт по-краснодарски]
- Денис Шульгатый. [maxpark.com/community/4375/content/2189747 По городу когда-то нёсся бунт…]
Отрывок, характеризующий Массовые беспорядки в Краснодаре (1961)
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
