Массовые расстрелы в Кралеве и Крагуеваце

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Массовые расстрелы в Кралеве и Крагуеваце — военные преступления германского вермахта, совершённые во время оккупации Югославии в октябре 1941. При этих наиболее крупных, но далеко не единственных массовых казнях, были расстреляны свыше 7000 заложников, взятых из мирного населения.



Предыстория

В апреле 1941 гитлеровская Германия вместе с союзниками Италией и Венгрией без объявления войны напала на Югославию и начала бомбардировать Белград. Всего за несколько недель Югославия была завоёвана. В подчинённой немецкому управлению Сербии к осени обострилась деятельность партизан и четников против сил оккупантов. 10 октября уполномоченный генерального командования в Сербии Франц Бёме отдал приказ расстреливать за каждого убитого немецкого солдата по 100 мирных жителей, за каждого раненого — 50.

Расстрелы в Кралево

13 октября партизанам удалось окружить город Кралево и расположенную в нём 717-ю пехотную дивизию. В ответ она взяла в заложники многочисленных жителей города. Продолжающиеся нападения сербских повстанцев немцы отбивали до 15 октября с трудом и большими потерями. После того, как к вечеру начались бои на улицах города, вермахт расстрелял 300 сербских мирных жителей. На следующий день немцы начали масштабную акцию возмездия за свои потери в бою за город. Для этого 717-я пехотная дивизия согнала всё мужское население города во двор вагонной фабрики и расстреляла в группах по сто человек. В докладе было отмечено, что за потери 15 октября были расстреляны 1736 мужчин и 19 женщин. Казни продолжились и в последующие дни. По югославским данным в Кралево и окрестностях жертвами расстрелов стали от 7000 до 8000 человек.

Расстрелы в Крагуеваце

Схожим образом вермахт действовал в расположенном севернее Крагуеваце. Вблизи города при стычке с партизанами были убиты 10 немецких солдат и ранены 26. За это 749-й и 727-й пехотные полки под командованием майора Пауля Кёнига собрали первых попавшихся сербских мирных жителей в количестве 2323 человек и расстреляли недалеко от города.

В целом между апрелем и декабрём 1941 немцами было расстреляно от 20 до 30 тысяч сербских мирных жителей в качестве мер по борьбе с партизанами. До конца оккупации бывшей Югославии в 1944 вермахт, по оценкам историков, убил около 80 тысяч заложников.


Напишите отзыв о статье "Массовые расстрелы в Кралеве и Крагуеваце"

Отрывок, характеризующий Массовые расстрелы в Кралеве и Крагуеваце

– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.