Мастер Амасиса

Амасис — условное имя древнегреческого вазописца, работавшего в стиле чернофигурной вазописи в 550—510 гг. до н. э. в Афинах. Настоящее имя вазописца не сохранилось, своё условное имя он получил по имени гончара Амасиса, чьи соответствующим образом подписанные работы расписывал художник.

К творчеству вазописца Амасиса относят около 90 вазописных работ. В ранних работах Амасис следовал старым традициям изображения: изображённые тела людей вытянуты, у них несоразмерно маленькие головы и угловатые движения. В отличие от своих предшественников Амасис сумел вдохнуть жизнь в изображения. Он смягчил существовавшие формы изображения и обогатил их новыми композициями. Образы людей со временем стали отличаться большей полнотой и лучиться жизненной энергией. Скорее всего, такие изменения в творчестве вазописца привнёс появившийся к 540 г. до н. э. краснофигурный стиль вазописи, обладавший невиданными ранее художественными возможностями. Амасис попытался перенести их в свои чернофигурные работы. В отличие от более молодых коллег, таких как Андокид, на которого по всей видимости ориентировался Амасис, он остался верным чернофигурной вазописи.

См. также

• Чернофигурная вазопись.
• Краснофигурная вазопись.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Вазописец Амасис

Отрывок, характеризующий Мастер Амасиса

– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.