Вазописец фиал

Вазописец фиал — анонимный греческий вазописец, работал в Афинах около 460—430 годов до н. э. в технике краснофигурной вазописи. Своё условное название вазописец фиал получил из-за того, что фиалы, оформляемые фигурными изображениями, известны только по его работам.

Исследователи предполагают, что вазописец фиал мог быть учеником вазописца Ахиллеса. В отличие от своего учителя, он любил изображать повествовательные сцены. Он расписал несколько крупных кратеров, часто с двумя регистрами фигур. В отличие от вазописца Ахиллеса, вазописец фиал предпочитал в целом вазы крупных габаритов. Об этом свидетельствует его многочисленные работы по белому фону. Они значительно более экспрессивные, чем у вазописца Ахиллеса. Кроме лекифов, вазописец фиал выполнил роспись нескольких кратеров в стиле по белому фону, что встречалось чрезвычайно редко. Отличительной чертой вазописца фиал является частое использование имени Эвайона, сына Эсхила в надписях любимца.

Литература

• John Beazley. Attic Red Figure Vase Painters. Oxford: Clarendon Press, 1963.
• John Boardman. Rotfigurige Vasen aus Athen. Die klassische Zeit, Philipp von Zabern, Mainz, 1991 (Kulturgeschichte der Antiken Welt, Band 48), besonders S. 65 und 137f. ISBN 3-8053-1262-8.

Отрывок, характеризующий Вазописец фиал

Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.