Матвеевский район

Матвеевский район

Герб
Страна	Россия Россия
Статус	Муниципальный район
Входит в	Оренбургскую область
Включает	16 муниципальных образований
Административный центр	село Матвеевка
Крупнейшие города	с. Сарай-Гир, пос. Кинельский
Дата образования	1935
Глава района	Лепёшкин Сергей Александрович
Председатель Совета депутатов	Рабочих Александр Петрович
Население (2016)	↘11 209 (0,56 %)
Плотность	6,35 чел./км²
Площадь	1764,24 км²
Часовой пояс	MSK+2 (UTC+5)
Телефонный код	+7 35356
Почтовые индексы	461880
Код автом. номеров	56
[www.matveevka56.ru/ Официальный сайт]

Матве́евский райо́н — муниципальный район Оренбургской области Российской Федерации.

Административный центр — село Матвеевка.

География

Район расположен в северо-западной части Оренбургской области на границе лесостепной и степной природных зон. Граничит: с Абдулинским, Пономарёвским, Красногвардейским, Грачёвским и Асекеевским районами области. Площадь территории — 1,8 тыс. км².

Крупнейшие водотоки: реки Большой Кинель, Умирка, Садак.

История

Древняя история территории, занимаемой Матвеевским районом, изучена недостаточно. Археологами в 1970—1990 годах на территории района обнаружено более двух десятков разновременных (от эпохи бронзы до средневековья) памятников — курганных могильников и поселений. Наибольший интерес представляют местонахождения кремня эпохи палеолита (древнего каменного века) у сел Новоузели, Азаматово и мастерская по переработке кремня близ посёлка Интернациональный.

Издавна эти земли были заселены оседлым татарским населением и кочевыми башкирскими племенами, лишь номинально признававшие власть Волжской Булгарии и Казанского ханства. В конце XVI века, после взятия Казани Иваном Грозным, территория района оказалась в пределах Московского государства.

Однако освоение региона началось намного позднее. Кочевые башкиры платили нерегулярный ясак царским воеводам, оставаясь свободными от власти московского царя.

С продвижением в начале XVIII века границ Российской Империи в южном и юго-восточном направлении в Приуралье и заволжских степях формируются военные укрепления и гарнизоны. Оренбург, основанный в 1743 году, образовал собой административный центр на значительной по площади территории Южного Урала и Северного Казахстана. Вскоре построили дорогу — Казанский тракт или Новую Московскую дорогу, для связи с Казанью и далее с Москвой, которая проходила и через территорию Матвеевского района. В это время на данную территорию были поселены «ясашные», то есть податные татары, обязанностью которых было содержание лошадей и ведение ямской гоньбы от станции к станции. На расстоянии 30 верст друг от друга были созданы ямщицкие поселения, среди них ныне Старокутлумбетьево, Староаширово и Староякупово. Постепенно, с прибытием новых переселенцев, образовывались новые села.

Емельяновка, село на реке Большой Кинель. Основано в 1894 году. Название произошло от личного имени Емельян либо от фамилии Емельянов.

Кинельский, посёлок основан в 1926 году. Название происходит от топонима реки Большой Кинель. В 921—922 гг. в этой местности проезжал арабский путешественник Ахмед-ибн- Фадлан, который в своем описании отмечает реку Кинал. Языковеды сравнивают название реки с татарским кин — «широкий», «просторный» и кинеюле — «расширяемый, способный к расширению», указывая, что название могло произойти благодаря широким разливам в половодье.

Кульчум, село на правобережье реки Большой Кинель, основано не позднее 1926 года. Лингвист Барашков В. Ф. предполагал, что название имеет лично-именную основу. Но личное имя Кульчум не засвидетельствовано. В языке коми есть слово кольччом — «Оставшийся, останец», однако пермский субстрат в топонимии Оренбуржья пока не найден. Есть и народная этимология: от татарского КУЛЬ озеро, ЧУМ ныряй, однако вряд ли стоит принимать её всерьез.

Натальино, село на реке Умирка. Основано не позднее 1905 года. По преданию, названо по имени помещицы Натальи, которая владела здесь имением.

Новоаширово, село на реке Большой Кинель. Основано в 1790—1795 годах крестьянином-татарином по имени Бакир из деревни Аширово. Новое село стали называть Новоаширово, а старое Староаширово. В Новоаширово селились тептяри, позже — казахи, чуваши. Татары называют — Яна Эшер (татарское Яна — «новый») или Бэкер (Бакирово, по имени основателя). В основе топонима — татарское мужское имя Эшир.

Новожедрино, село на левом берегу реки Умирка. Основано в ХVIII или первой половине XIX вв. помещиком, отставным генералом П. Н. Дурасовым. По преданию, часть крепостных крестьян была переселена сюда из села Жедрино Симбирской губернии (ныне Кузоватовского района Ульяновской области), его наименование происходит от фамилии Жедрин. По старой родине и назвали новую деревню. Новожедрино заселялось также крестьянами Пензенской, Тамбовской и Тульской губерний.

Новоузели, село основано в 1797 году мордвой-эрзя, переселившийся из села Старые Узели нынешнего Бугурусланского района. Названо по прежней родине переселенцев. Первоначально именовалось Зернаевка, по фамилии первых жителей Зернаевых. Топоним может оказаться как тюркским (башкирское уяз, уязы — «долина, низменность», — лы — аффикс), так и мордовским. В документе 1777 года отмечена деревня Узелей (мордовское лей — «речка»).

Сарай-Гир, село на р. Сарайгирка. Основано в 1739 году крестьянами из Тамбовской губернии. Первоначально поселение именовалось как Михайловка, по имени первого переселенца. Затем название изменилось на Сарай- Гир: от тюркского «сары» — жёлтый и «айгыр» — жеребец, согласно легенде, в честь скакуна одного из знатных татар.

Африка, село на реке Лоренка. Необычным топонимом это поселение обязано местным жителям, которые назвали его в знак солидарности с африканским пролетариатом.

Старокутлумбетьево, основано в 1743—1744 гг. как ямская слобода на Новомосковской дороге — почтовом тракте, соединявшем Оренбург с центром России через Казань. Сюда переселились татары из Алатырского, Казанского, Симбирского и других уездов Казанской губернии. Название происходит от мужского имени Котлымбет или Котлымэт. Определение «Старо-» возникло после образования в 1790-х годах сел Верхненовокутлумбетьево и Нижненовокутлумбетьево.

Верхненовокутлумбетьево — село на живописном правом берегу реки Большой Кинель. Основано в 1780 году. Население — 257 чел. В основном татары. Верхненовокутлумбетьево — местное название Шаркаево с татарского языка «шер каен» — «повсюду берёзы».

Матвеевка, административный центр Матвеевского района. Основано переселенцами села Ивановки Тамбовской губернии. Поводом к поиску нового места послужила нехватка и низкое плодородие земель, участившиеся голодные годы. Отправили ходока (бывшего солдата) на Урал выбирать подходящее место для переселения, где он нашёл место для хутора на реке Зерикла (западнее села Радовка). Так, летом 1775 года, когда семнадцать семей во главе с Матвеем Свиридовым прибыли на живописное место северо-западного Оренбуржья, образовался небольшой хутор, который первоначально был назван Свиридовка по фамилии старейшины Матвея, и только после его смерти село получило своё нынешнее имя — Матвеевка. Через 3 года они переехали на исток реки Садак вследствие неудобья — заболоченных окрестностей прежнего хутора. 1775 год считается годом основания села Матвеевка. Эта дата упоминается в архивных документах, но старожилы села (нач. ХХ в.) считают (по рассказам своих отцов и дедов), что переселение было раньше, поэтому точную дату пока установить не удалось.

Матвеевка стала расширяться: стали приезжать новые переселенцы. Первой строилась улица Большая, (ныне ул. Революционная) названная благодаря находившейся здесь базарной площади и торговых рядов, тянувшиеся по обеим сторонам улицы. Затем стали наделять землей в других концах села, появились такие улицы как Безводовка, Гришаевка, Голянка, Коробовка и торговые ряды перенесли туда, где в настоящее время находиться торговый центр.

Здание магазина «Сельхозпродукты» раньше принадлежало купцу Волкову, напротив стоял мануфактурный магазин Жемкова. Там, где сейчас стоит бывший хозяйственный магазин, находился большой амбар, амбары также тянулись по правой стороне улицы Комсомольской. В Матвеевке в те времена было 58 магазинов. В 1830—1834 годах в селе была построена красивая церковь (на месте редакции газеты «Новая жизнь»), которая в 1935 году во время коллективизации была разрушена. В этом же году был организован Матвеевский район, в состав которого вошли 21 сельсовет с населением более 34 тысячи человек из 86 населённых пунктов.

9 марта 2005 года в соответствии с законом Оренбургской области № 1904/312-III-ОЗ в составе района образовано 16 муниципальных образований (сельских поселений), установлены границы муниципальных образований.

26 июня 2013 года в состав Кинельского сельсовета включен упразднённый Азаматовский сельсовет, в состав Тимошкинского сельсовета включен упразднённый Борискинский сельсовет.

Население

Численность населения
2002	2003	2004	2009	2010	2012	2013
15 627	↘15 600	↘15 400	↘14 364	↘12 267	↘11 867	↘11 755
2014	2015	2016
↘11 565	↘11 386	↘11 209

5000

10 000

15 000

20 000

2010

2016

Национальный состав

Татарские населённые пункты - Азаматово, Верхненовокутлумбетьево, Нижненовокутлумбетьево, Новоаширово, Староаширово, Старокутлумбетьево, Староякупово.

Муниципально-территориальное устройство

В Матвеевском районе 35 населённых пунктов в составе 14 сельских поселений:

№	Сельские поселения	Административный центр	Количество населённых пунктов	Население	Площадь, км2
1	Емельяновский сельсовет	село Емельяновка	2	↘561	123,26
2	Кинельский сельсовет	посёлок Кинельский	6	↘1417	364,00
3	Кузькинский сельсовет	село Кузькино	2	↘358	126,00
4	Кульчумский сельсовет	село Кульчум	1	↗327	87,02
5	Матвеевский сельсовет	село Матвеевка	3	↘3025	106,94
6	Новоашировский сельсовет	село Новоаширово	2	↘349	113,00
7	Новожедринский сельсовет	село Новожедрино	6	↘759	192,00
8	Новоспасский сельсовет	село Новоспасское	2	↘318	106,18
9	Новоузелинский сельсовет	село Новоузели	2	↘389	81,13
10	Сарай-Гирский сельсовет	село Сарай-Гир	3	↘1579	157,62
11	Староашировский сельсовет	село Староаширово	1	↘687	87,09
12	Старокутлумбетьевский сельсовет	село Старокутлумбетьево	1	↗552	54,00
13	Староякуповский сельсовет	село Староякупово	1	↘404	46,00
14	Тимошкинский сельсовет	село Тимошкино	3	↘484	120,00

Экономика

Основной экономического потенциала района является сельское хозяйство. Район специализируется на производстве подсолнечника, картофеля. Производством сельскохозяйственной продукции занимаются: 3 сельскохозяйственных производственных кооперативов (колхозов), 4 индивидуальных предпринимателя, 5 обществ с ограниченной ответственностью.

Ссылки

• [www.matveevka56.ru/ Официальный сайт района]
• [www.orenburg-gov.ru/magnoliaPublic/regportal/Info/areas/area-53227.html Район на сайте органов государственной власти]
• [www.orenobl.ru/raion/matveevsky.php Район на сайте Оренбургской области]
• С.М.Стрельников. Географические названия Оренбургской области. Топонимический словарь. - Изд. 2-е, дополненное и исправленное. - Кувандык, 2002 г.

Отрывок, характеризующий Матвеевский район

– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.