Матецкий, Владимир Леонардович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Матецкий
Полное имя

Матецкий Владимир Леонардович

Дата рождения

14 мая 1952(1952-05-14) (71 год)

Место рождения

Москва

Страна

СССР СССРРоссия Россия

Профессии

композитор , музыкант, музыкальный продюсер , радиоведущий, поэт

Коллективы

Удачное приобретение

Влади́мир Леона́рдович Мате́цкий (14 мая 1952, Москва) — композитор, продюсер, радиоведущий, вице-президент авторского Совета Российского Авторского Общества.





Биография

Начало. «Удачное приобретение»

Владимир Леонардович Матецкий родился 14 мая 1952 года в Москве. В детстве Володя Матецкий учился музыке у Софьи Моисеевны Карпиловской, учительницей которой в свою очередь была Елена Фабиановна Гнесина. Основной специальностью Володи было фортепиано, но под влиянием «Beatles» он освоил и гитару.

Учился в школе №57, углублённо изучал английский язык, закончил художественную школу, физ.-мат. школу при Бауманском институте.[1]

С конца 1960-х годов Владимир Матецкий выступал в составе различных рок-групп в качестве клавишника, гитариста и бас-гитариста, а также начал сочинять песни — сначала по-английски.

После школы поступил в Московский институт стали и сплавов, где учился с 1969 по 1974 год.

В студенческие годы Матецкий стал бас-гитаристом группы «Удачное приобретение», в репертуаре которой, помимо признанных хитов, стали появляться и его песни. С «Удачным приобретением» Матецкий выступал на «сейшенах» и в рок-фестивалях. Матецкий и другие участники «Удачного приобретения» затем сотрудничали со Стасом Наминым. Первая грамзапись Матецкого на фирме «Мелодия» — в миньоне «Старый рояль».

В 1977 году «Удачное приобретение» записывает несколько музыкальных заставок в ГДРЗ[2] для «Radio Moscow World Service». В записи также принял участие Андрей Макаревич, с которым Матецкий неоднократно выступал совместно. Редакторы радиостанции Михаил Таратута и Михаил Осокин предложили группе продолжить записи. Чтобы избежать проблем с властями, на радио группа записывается под названием «Глобус» (как ансамбль, исполняющий зарубежные песни). Репетиционная база переезжает на улицу 1905 года, в здание газет «Московская правда» и «Московский комсомолец» (ныне «МК»). «Удачное приобретение» выступает в ресторане «Сосновый бор» (Горки 10). Матецкий ушёл из группы и начал брать частные уроки композиции.

Композитор

После расставания с «Удачным приобретением» Матецкий стал сотрудничать с разными исполнителями как композитор. Первые его песни, вышедшие в записи, — «Фортуна» в исполнении группы «Аракс» и «Больше не встречу» в исполнении группы «Карнавал». После этого песни Матецкого стали исполнять «Веселые ребята», ВИА «Лейся, песня», Гелена Вондрачкова, Яак Йоала, Екатерина Семёнова. В 1983 году вышел магнитоальбом «Банановые острова», записанный ансамблем «Весёлые ребята», выпущенный совместно с Юрием Чернавским. Песни с альбома «Здравствуй, мальчик Бананан», «Робот», «Зебра» приобрели популярность, так и не появившись в теле- или радиоэфире (с песней «Робот» Матецкий и Чернавский участвовали в съёмках передачи «Песня-83», но номер в итоге был вырезан). Сам Матецкий позже вспоминал[3]:

«Бананы» были буквально на грани, в пяти минутах от того, чтобы оказаться «взятыми в колоду» средствами массовой информации. И кто знает, что бы случилось, выйди этот альбом на пластинке. Ему не хватило чуточку счастья.

В конце 1985 года Матецкий по заказу телевидения написал для Софии Ротару и Яака Йоалы песню «Лаванда», сохранявшую популярность всю вторую половину 1980-х и первую половину 1990-х годов.

В дальнейшем Владимир Матецкий написал для Софии Ротару такие песни, как «Луна, луна», «Было, но прошло», «Дикие лебеди», «Хуторянка», «Твои печальные глаза», «Засентябрило», «Лунная радуга», «Звёзды как звёзды».

В 1988 году по просьбе режиссёра Василия Пичула Матецкий взялся написать музыку и песни к фильму «Маленькая Вера». Работа была проделана в лихорадочном темпе, но затем выход фильма на экран задерживался из-за конфликта с цензорами. В итоге фильм вышел в прокат не только в СССР, но и на Западе, а во Франции был выпущен диск с саундтреком к нему. После «Маленькой Веры» Матецкий работал с Пичулом над лентами «В городе Сочи тёмные ночи» и «Мечты идиота».

В конце 1980-х годов Матецкий благодаря знанию английского стал координатором «саммита» американских и советских композиторов под лозунгом «Music Speaks Louder Than Words» с советской стороны. Владимир Матецкий становится координатором проекта с российской стороны. По итогам встречи фирма «Epic Records» выпустила альбом совместных песен авторов из двух стран; песни Матецкого вошли в него в исполнении Патти Лабель и Энн Мюррей. После этого он принял предложение о совместной работе от продюсера Дезмонда Чайлда.

Матецкий пишет песни и для молодых исполнителей, которым помогают приобрести известность его шлягеры. Среди таких исполнителей:

Матецкий продолжает работу над музыкой для кино и телевидения. Среди его работ в этой сфере — музыка к короткометражному фильму Юрия Грымова «Мужские откровения», музыкальное оформление передач каналов ТВЦ и ОРТ. С 2008 по 2012 год вёл на радиостанции «Серебряный дождь» программу «Слова и музыка Владимира Матецкого». В конце 2009 года записал роль Блокнота в радиоспектакле по сказке Александра Коротича «Жужа. Путешествие драндулёта»[4].

Среди поэтов, с которыми работал Матецкий, — Михаил Шабров («Лаванда», «Автомобили», «Было, но прошло», «Луна-луна», «Дикие лебеди», «Караван любви», «В городе Сочи», «Хуторянка»), Игорь Кохановский («Больше не встречу», «Только с тобой»), Михаил Танич («Да-да-да-да», «Чертаново», «Ожидание любви», «Песня нашего лета», «Одесса»), Валерий Сауткин («Шутовское королевство», «Пока не кончен путь»), Лилиана Воронцова («Ночной мотылёк», «На седьмом небе», «Как чужие», «Я тобой называю звёзды»), Игорь Шаферан («Эверест», «Радио-лучше всего», «Я жду почтальона»), Александр Шаганов («Скамейка в парке», «Свитерок»), Илья Резник («Позови меня в ночи»), Михаил Файбушевич («Как бы не так», «Если ты меня ждёшь», «Я касаюсь губ твоих», «Лунная радуга», «Фонари»), Карен Кавалерян («Глаза чайного цвета», «Танцы двух теней», «Спичка»). В начале 2007 года стал соавтором нового альбома группы «Машина времени», записанного в лондонской студии «Abbey Road»[5]. Продюсировал группу «Горький мёд»[6].

Матецкий занимает пост вице-президента Авторского совета Российского авторского общества[7] (до 2003 года возглавлял эту структуру[8]). Постоянный член жюри конкурсов, в том числе по отбору на Евровидение. Женат, имеет двоих детей, живёт и работает в Москве.

В январе 2015 года написал совместно со Стасом Михайловым и Леонидом Гуткиным на стихи Михаила Андреева песню «Любовь запретная» к сериалу «Последний Янычар», а также написал совместно с Леонидом Гуткиным на стихи Дениса Майданова песню «Акапелла души» к сериалу «Свет и тень маяка». Стал одним из соавторов песни «A Million Voices», исполненной на «Евровидении-2015» Полиной Гагариной.

Достижения и награды

Семья

  • Жена Анна Юрьевна Матецкая (род. 15 февраля 1966), двое детей — сын Леонид Матецкий (род. 2000) и дочь Мария (д. Матецкая) (род. 17 октября 1987) замужем, закончила МГИМО, факультет международного права.[9][1]

Творчество

Напишите отзыв о статье "Матецкий, Владимир Леонардович"

Примечания

  1. 1 2 [radio.mediametrics.ru/mimonot/719/ В студии Владимир Матецкий - Радио Медиаметрикс - Москва]
  2. Государственный Дом Радиовещания и Звукозаписи
  3. Александр Кушнир. [www.rockanet.ru/100/38.phtml Юрий Чернавский и Владимир Матецкий: Банановые острова (1983)] // 100 магнитоальбомов советского рока. — М.: ЛЕАН/Аграф/Крафт+, 1999.
  4. [www.juja.ru Сайт аудиосказки «Жужа»]
  5. Николай Фандеев. [www.starsnews.ru/news/621.html Владимир Матецкий стал соавтором «Машины времени»]. StarNews.ru (19 января 2007). Проверено 10 апреля 2012. [www.webcitation.org/68CUbbGAF Архивировано из первоисточника 5 июня 2012].
  6. Л. Бубенникова. [www.blatata.com/2007/09/06/vladimir-mateckijj.html Владимир Матецкий] на сайте Blatata.com
  7. [rao.ru/orao/avsov/ Авторский совет] на сайте Российского авторского общества
  8. Илья Нагибин.. [www.kommersant.ru/Doc-y/387796 В РАО делят чужие гонорары], Коммерсантъ (7 июня 2003). Проверено 10 апреля 2012.
  9. [fb.ru/article/215927/vladimir-matetskiy-biografiya-i-semya Владимир Матецкий: биография и семья]

Ссылки

  • [www.silver.ru/air/authors/matetskiy/ Страница Матецкого] на сайте радиостанции «Серебряный дождь»
  • [biograph.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=745:matetskyial&catid=6:music&Itemid=29 Владимир Матецкий] на сайте Международного объединённого биографического центра

Отрывок, характеризующий Матецкий, Владимир Леонардович

– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.