Матизен, Виктор Эдуардович
| Виктор Матизен | |
| Имя при рождении: |
Виктор Эдуардович Матизен |
|---|---|
| Дата рождения: |
19 февраля 1949 (75 лет) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Направление: | |
| Награды: |
Лауреат премии «Золотой Овен», премии Госфильмофонда РФ, премии имени Мирона Черненко и других премий Гильдии киноведов и кинокритиков РФ |
Виктор Эдуардович Матизен (род. 19 февраля 1949, Ленинград) — российский кинокритик, президент Гильдии киноведов и кинокритиков России с 2003 по 2011 год, председатель Экспертного совета кинопремии «Белый слон», куратор сайта Гильдии kinopressa.ru.
Содержание
Биография
Окончил Механико-математический факультет Новосибирского государственного университета по специальности «Теория вероятностей» в 1970 году, дипломная работа «О монотонности одного статистического критерия».
В 1970—1981 годы преподавал математику в средней школе № 130 новосибирского Академгородка. Воспоминания об этом периоде легли в основу книги рассказов «Жизнь шкрабов».
В 1982—1986 годы, заочно учась во ВГИК, работал репетитором, сплавщиком леса, сборщиком папоротника, штукатуром-маляром и фасадчиком. В 1986 году окончил сценарно-киноведческий факультет ВГИК, специальность «киноведение» (дипломная работа «Теория экранизации»).
Дочь - Софья, 1971 г.р.
Научная деятельность
Разработал теорию перекатывания многогранников по плоскости (1979), введя понятие «сеть перекатывания многогранника» и доказав, что она обладает группой симметрий. Построил элементарную теорию жесткости стержне-веревочных конструкций (1984).
Общественная деятельность
Вступил в Союз кинематографистов в 1991 году, однако в марте 2009 года на собрании кинематографистов в Гостином дворе был изгнан из него за критику руководства союза, возглавляемого Никитой Михалковым, с формулировкой «за последовательные действия, направленные на раскол СК РФ», оказавшись единственным исключённым из этой организации в постсоветское время.[1]. В 2010 году вошёл в состав альтернативного союза кинодеятелей «КиноСоюз»[2].
В марте 2014 года подписал письмо «Мы с Вами!» «КиноСоюза» в поддержку Украины[3].
Лауреат премии «Золотой Овен», премии Госфильмофонда РФ и премий Гильдии киноведов и кинокритиков.
Публикации
Печатался в «Советском экране», «Киноглазе», «Обозревателе», «Огоньке», «Общей газете», «Искусстве кино» и других изданиях.[4]. С 1998 — кинообозреватель «Новых Известий». Составитель и редактор книги «Никита» (1995), в которую вошли дневники и записные книжки Никиты Михалкова, а также обширная беседа составителя с режиссёром.
Автор работ «Паратеория советского кино»[5], «Стёб как феномен культуры»[6] , «Безумие в Гнездниковском» (история создания и запрета фильма Кальё Кийска «Безумие»), «Жернова» (история создания и запрета фильма Глеба Панфилова «Тема»), многочисленных обзорных статей, рецензий, репортажей и интервью с известными кинематографистами, а также серии афоризмов о критике[7].
В 2013 году выпустил книгу «Кино и жизнь. Двенадцать дюжин интервью самого скептического критика», в которой собраны его беседы с выдающимися кинематографистами и другими известными людьми.
Напишите отзыв о статье "Матизен, Виктор Эдуардович"
Примечания
- ↑ [www.rian.ru/culture/20090331/166628741.html Кинокритика Виктора Матизена исключили из СК РФ «за раскол»]
- ↑ [www.bbc.co.uk/russian/entertainment/2010/06/100625_new_cinema_union.shtml Кинематографисты России создали второй союз]
- ↑ [kinosoyuz.com/news/?pub=2285 Мы с вами!]. kinosoyuz.com (8 марта 2014).
- ↑ [www.vertov.ru/rus/vertov/pressa_matizen.htm Виктор Матизен на сайте vertov.ru]
- ↑ [www.screenwriter.ru/cinema/65/ Краткий курс паратеории советского кино]
- ↑ Искусство кино, 1993, № 8
- ↑ [www.kinopressa.ru/about/kritika.html Сайт Гильдии киноведов и кинокритиков России] (недоступная ссылка с 28-04-2016 (2917 дней))
Отрывок, характеризующий Матизен, Виктор Эдуардович
В чем же состоит сущность этих упреков?В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
