Маткин, Борис Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Борис Александрович Маткин
Первый секретарь Пензенского промышленного обкома КПСС
12 января 1963 — 15 декабря 1964
Предшественник: должность учреждена; Лев Борисович Ермин как первый секретарь Пензенского обкома КПСС
Преемник: должность упразднена; Лев Борисович Ермин как первый секретарь Пензенского обкома КПСС
Второй секретарь Пензенского обкома КПСС
15 декабря 1964 — 28 мая 1965
Предшественник: должность учреждена; Георг Васильевич Мясников, как второй секретарь Пензенского сельского обкома КПСС
Преемник: Георг Васильевич Мясников
Председатель Пензенского областного исполнительного комитета Совета Народных Депутатов
май 1965 — ноябрь 1965
Предшественник: Григорий Лаврентьевич Смирнов
Преемник: Николай Петрович Мальшаков
 
Рождение: 7 июля 1920(1920-07-07)
Смерть: 27 ноября 1993(1993-11-27) (73 года)
Москва, Россия
Партия: КПСС
 
Награды:


Борис Александрович Маткин (7 июля 192027 ноября 1993) — советский партийный и государственный деятель.

Вырос в г. Подольске Московской области.

В 1959-1961 гг. — директор Пензенского завода счётно-аналитических машин.

В 1961-1963 гг. — секретарь Пензенского областного комитета КПСС.

В годы разделения Пензенского обкома КПСС на промышленный и сельский, был единственным в истории области Первым секретарём Пензенского промышленного обкома КПСС (1963-1964).

С декабря 1964 по май 1965 гг. — второй секретарь Пензенского обкома КПСС.

С мая по ноябрь 1965 года — председатель Пензенского облисполкома.

В 1965-1979 гг. — заместитель министра приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР.

С 1979 года — заместитель председателя Государственного комитета СССР по делам изобретений и открытий.

Скончался 27 ноября 1993 года в Москве.

Напишите отзыв о статье "Маткин, Борис Александрович"

Отрывок, характеризующий Маткин, Борис Александрович


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.