Матлюбов, Баходыр Ахмедович

Матлюбов Баходыр Ахмедович Матлюбов Баҳодир Аҳмедович
председатель Государственного таможенного комитета Республики Узбекистан
17 февраля 2004 года — 5 января 2006 года
Предшественник:	Батыр Парпиев
Преемник:	Садырхан Насыров
Министр внутренних дел Республики Узбекистан
6 января 2006 года — 14 декабря 2013 года
Предшественник:	Закир Алматов
Вероисповедание:	Ислам
Рождение:	10 марта 1952(1952-03-10) (72 года) Самарканд, Узбекская ССР, СССР
Военная служба
Звание:	Генерал-лейтенант в отставке

Баходыр Ахмедович Матлюбов (узб. Матлюбов Баҳодир Аҳмедович; род. 10 марта 1952 года, Самарканд), бывший (6 января 2006года-14 декабря 2013 года)министр внутренних дел Республики Узбекистан. Его отец Ахмед Матлюбов был начальником ОБХСС и ОУР Самаркандского управления внутренних дел] в начале 1980-х годов. Погиб дома при весьма странных обстоятельствах После окончания химического факультета Самаркандского государственного университета в 1973 году начал работу в органах внутренних дел с должности инспектора уголовного розыска Управления Внутренних Дел Самаркандской области. В 1983 году окончил юридический факультет Самаркандского государственного университета,одновременно обучаясь на юридическом факультете с 1978 по 1983 год закончил милицейскую академию

Биография

1973 - 1978 – оперуполномоченный, старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска Управления Внутренних Дел Самаркандской области.

1978 - 1983 – заместитель начальника отдела уголовного розыска Управления Внутренних Дел Самаркандской области.

1983 - 1989 - Начальник Отдела Внутренних Дел Сиабского района Самаркандской области.

1989 - 1990 - заместитель начальника Управления Внутренних Дел Самаркандской области.

1990 - 1994 - Начальник Управления Внутренних Дел города Самарканда.

1994 - 1997 - Начальник Управления Внутренних Дел Бухарской области.

1997 - 2004 - первый заместитель Министра внутренних дел Узбекистана. Одновременно - председатель Государственной комиссии по переселению жителей высокогорных кишлаков и заместитель председателя межведомственной комиссии по изучению законности деятельности религиозных общин, течений и групп.

2004 - 2006 - председатель Государственного таможенного комитета Республики Узбекистан.

6 января 2006 года - 14 декабря 2013 года-Министр внутренних дел Республики Узбекистан.

С 14 декабря 2013 года- на пенсии.

В 2001 году получил звание Генерал-лейтенанта.

С 2004 года по 2013 годы являлся постоянным членом совета безопасности при Президенте Республики Узбекистан.

Обвинения

Сурат Икрамов, лидер Группы Инициатив Прав человека в Узбекистане, был осужден по обвинению в клевете Ташкентским судом 28 сентября 2010 года. Суд оштрафовал его на 100,000 сумов ($ 62) в компенсации и приказал, чтобы он отобрал судебный иск, которое он издал в 2007 году. Сообщение было связано с таинственной смертью певицы Дилнуры Кодирджоновы. Дилнура Кодирджонова как сообщалось, умерла от сердечного приступа в 2007 году. Но мать Кодирджоновы Октябрхон Юсупова сказала группе прав и другим неправительственным организациям, что её дочь была убита Джамшидом Матлюбовым, младшим братом Министра внутренних дел Баходыра Матлюбова. Группа Инициатив Прав человека в Узбекистане «Эзгулик» включила версию матери смерти Кодирджоновы в их изданных сообщениях, что Баходыр Матлюбов был любителем Кодирджоновы и был непосредственно вовлечен в её смерть. Икрамов сказал, что обвинение клеветы была сфабрикована высокопоставленными должностными лицами в Министерстве внутренних дел. Цитата: «Я уверен, что Джамшид Матлюбов и его брат, Министр внутренних дел Баходир Матлюбов, были позади этого решения суда. Они имели связи с прокуратурой, следовательно рычаги к давлению в суд, чтобы делать это решение против меня».

Тем временем, другой суд по обвинению в клевете начался 29 сентября против группы правозащитников «Эзгулик». «Эзгулик» также издал статью в 2008 году под названием «таинственная смерть». Группа была уже осуждена ранее в этом году по обвинению в клевете. Глава «Эзгулик» Васила Иноятова сказала, что осуждение и новые обвинения являются «полным беззаконием» и обещали поднимать эту проблему на конференции ОБСЕ в Варшаве.

Ссылки

Являясь человеком недалеким и малообразованным, обладает животным инстинктом самосохранения. В связи со склонностью ближайших родственников к совершению противоправных действий (преступлений), стал весьма зависимым от верховного судьи Буриташа Мустафаева, который в последние годы буквально оккупировал "своими" людьми МВД.

• [www.rferl.org/content/Uzbek_Rights_Activist_Convicted_Of_Defamation_/2172611.html сайт правозащитников]^{[уточнить]}
• [www.mvd.uz/ru Сайт Министерства внутренних дел Узбекистана]
• [wapedia.mobi/uz/Matlyubov,_Bahodir_Ahmedovich В узбекской версия сайта Вапедия]^{[неавторитетный источник?]}

Отрывок, характеризующий Матлюбов, Баходыр Ахмедович

– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.