Матрилинейность
Матрилинейность (от латинского mater, родительный падеж matris — мать), счёт происхождения и наследования по материнской линии. Согласно представлениям некоторых советских этнографов, матрилинейность — одна из важнейших особенностей эпохи материнско-родового строя, основной принцип организации людей в материнский род (матриархат) как социально-экономическую единицу первобытного общества. Согласно этим представлениям, матрилинейность — наиболее стойкий институт этой эпохи, долго сохранявшийся даже после распада рода как экономической общности; со становлением патриархата матрилинейность сменяется патрилинейностью, но нередко бытует наряду с последней даже в раннеклассовых обществах в форме материнского права наследования власти верховных вождей и некоторых видов имущества. Однако и в настоящее время существуют исследователи, ставящие под сомнение существование эпохи материнского родового строя[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Матрилинейность"
Примечания
- ↑ См., например: Мёрдок Дж. П. Социальная структура. М.: ОГИ, 2002; А. В. Коротаев [history.kubsu.ru/pdf/kn3-19.pdf Джордж Питер Мердок и школа кросс-культурных исследований] // Бюллетень: Антропология, меньшинства, мультикультурализм 3 (2003): 19-74.
 |
Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей.
|
|
Это заготовка статьи по социологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Матрилинейность
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
