Матрёхин, Иван Яковлевич

Иван Матрёхин
Иван Яковлевич Матрёхин
Дата рождения:	21 апреля 1958(1958-04-21) (65 лет)
Место рождения:	Йоканьга (сейчас — город Островной), Мурманская область
Гражданство:	СССР, Россия
Род деятельности:	общественная деятельность, литература, музыка

Иван Яковлевич Матрёхин (род. 21 апреля 1958) — саамский бард и политик. Автор диска «Здравствуй, северный народ» и книги «Белый олень» (2007). Заместитель председателя Общественной организации саамов Мурманской области и вице-президент Союза Саамов (с 2009 года).

Биография

Родился в семье саама-оленевода в тер-саамском селе Йоканьга (Гремиха) Мурманской области (сейчас — город Островной). В 1963 году семья Матрёхиных переехала в посёлок Каневка, а вскоре их родное село было упразднено (территория села и окрестности были переданы в ведение военных, саамы были выселены, на этой территории был создан закрытый город Островной, известный также под условным обозначением «Мурманск-140»).

Срочную службу Иван Матрёхин приходил в Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева в Москве. Закончил Ленинградский инженерно-строительный институт. По профессии — инженер-механик. С 1979 года проживает в Мурманске. В настоящее время работает механиком топливно-транспортной службы предприятия «ТЭКОС».

В 2008 году Иван Матрёхин был избран руководителем Общественной организации саамов Мурманской области (ООСМО), а с 2009 года является представителем этой саамской организации в международном Союзе саамов.

По состоянию на сентябрь 2011 года Иван Матрёхин занимал должности заместителя председателя правления ООСМО и вице-президента международного Союза саамов.

Произведения

Многие произведения Матрёхина посвящены северной природы, её скупому солнцу и властвующей над северной землёй полярной ночью. Один из характерных для Матрёхина приёмов в произведениях на эту тему — одушевление природных явлений.

Ночь — полярная царица, отчего тебе не спится?

Мягкой поступью идёшь, стужу, мглу с собой ведёшь,

С ними вьюги, снегопады — птицы, звери им не рады.

День над тундрой угасает, жизнь на время замирает…

Другие темы творчества Матрёхина — репрессии среди саамского населения в 1930—1950-е годы, экологические проблемы, вера в возрождение современной России и расцвет её духовности, вера в том, что российским саамам удастся сохранить мудрость нации и сберечь землю предков.

Диск

• Матрёхин И. Я. Здравствуй, северный народ. Диск. — Мурманск, 2005.

Публикации

• Матрёхин И. Я. Белый олень: стихи и песни. — Вӣллькесь пуаз: стиха я ла̄вл. — Мурманск, 2007. ISBN 978-5-85510-309-0

Литература

• Ежова Н. [www.b-port.com/smi/8/3766/70172.html Бард — сын оленевода] // Полярная правда : газета. — 2008. — Вып. 15 от 6 февраля 2008.

Ссылки

• [finno-ugric-publications.com/news/1261 Бард — сын оленевода]
• Матрёхин, Иван Яковлевич: статья в Инкубаторе Wikimedia на кильдинском саамском языке

Отрывок, характеризующий Матрёхин, Иван Яковлевич

Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.