Гарроне, Маттео
| Маттео Гарроне | |
| Matteo Garrone | |
| Профессия: | |
|---|---|
| Карьера: |
1996 — наст. время |
| Награды: |
Гран-при Каннского кинофестиваля в 2008 2012 годах |
Матте́о Гарро́не (итал. Matteo Garrone; род. 15 октября, 1968, Рим, Лацио, Италия) — итальянский кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер. Лауреат национальной кинопремии Давид ди Донателло в 2009 году в номинации лучший фильм (Гоморра), дважды обладатель Гран-при Каннского кинофестиваля за фильмы Гоморра (2008) и Реальность (2012).
Биография
Родился в Риме, сын театрального критика Нико Гарроне. После окончания школы искусств работал помощником оператора, с 1986 до 1995 работал художником[1]. За первый короткометражный фильм «Силуэт» Гарроне получил Sacher d’Oro — премию, которую спонсирует знаменитый итальянский режиссёр и сценарист Нанни Моретти. В 1997 году режиссёр снимает свой первый полнометражный фильм Средиземноморье, в котором одним из трёх эпизодов стал фильм «Силуэт».
Признание критиков пришло к Гарроне после фильма «Таксидермист» за который он получил премию Давид ди Донателло в номинации лучший сценарий. Фильм стал поворотным моментом в карьере режиссёра. Мировой успех принёс режиссёру фильм Гоморра, снятый по одноимённой книге Роберто Савиано. Лента рассказывает о том, как преступные группировки влияют на жизнь обычных людей в современной Италии. Фильм получил Гран-при Каннского кинофестиваля в 2008 году, награды Европейской киноакадемии за лучший фильм, режиссёрскую работу и сценарий, а так же был номинирован на премию Золотой глобус. Внимание критиков и всего мирового сообщества привлекло то, как подлинно-мрачно режиссёр показал современное итальянское общество. После этого фильма многие критики начали говорить о возрождении итальянского кинематографа, а самого Гарроне стали называть наследником традиций неореализма.
В 2012 году он вновь получает Гран- при Каннского кинофестиваля за фильмом Реальность .
В 2013 году снял рекламный ролик для Bulgari с Эриком Бана в главной роли.
В 2015 году новый англоязычный фильм Гарроне «Сказка сказок» (The Tale of Tales) стал одним из трёх итальянских фильмов, попавших в основной конкурс 68-го Каннского кинофестиваля[2].
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1996 | ф | Силуэт | Silhouette | режиссёр, сценарист |
| 1996 | ф | Средиземноморье | Terra di mezzo | режиссёр, сценарист |
| 1998 | ф | Оресте Пиполо, свадебный фотограф | Oreste Pipolo, fotografo di matrimoni | режиссёр, сценарист |
| 1998 | ф | Гости | Ospiti | режиссёр, сценарист |
| 2000 | ф | Римское лето | Estate romana | режиссёр, сценарист |
| 2002 | ф | Таксидермист | L'imbalsamatore | режиссёр, сценарист |
| 2004 | ф | Первая любовь | Primo amore | режиссёр, сценарист |
| 2008 | ф | Гоморра | Gomorra | режиссёр, сценарист |
| 2012 | ф | Реальность | Reality | режиссёр, сценарист |
| 2015 | ф | Страшные сказки | The Tale of Tales | режиссёр, сценарист |
Напишите отзыв о статье "Гарроне, Маттео"
Примечания
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0308520/bio?ref_=nm_ql_1 Биография] (англ.) на сайте IMDb
- ↑ Chiara Ugolini. [www.repubblica.it/spettacoli/cinema/2015/04/16/news/cannes_2015-112080915/?ref=HRERO-1 Cannes 2015, Garrone, Moretti e Sorrentino in concorso] (итал.). la Repubblica (16 aprile 2015). Проверено 16 апреля 2015.
Отрывок, характеризующий Гарроне, Маттео
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
