Матчи сборной СССР по хоккею с шайбой (1956—1959)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Содержание



1956

08.01.56. Вена. СССР — Австрия — 8:0 (4:0, 3:0, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков (Мкртычан, 41); Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков (1), Тихонов (1); Бабич — Шувалов — Бобров (2), Пантюхов (1) — Гурышев — Хлыстов (1), Никифоров — Уваров (1) — Кузин.
10.01.56. Лозанна. СССР — Швейцария — 6:4 (3:2, 2:1, 1:1) Товарищеский матч
СССР: Мкртычан; Сологубов — Уколов, Тихонов — Сидоренков, Трегубов; Бабич — Шувалов (1) — Бобров (2), Пантюхов — Гурышев (2) — Хлыстов, Пряжников — Никифоров (1) — Локтев, Уваров.
12.01.56. Цюрих. СССР — Швейцария — 7:1 (4:0, 2:0, 1:1) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич (1) — Шувалов — Бобров (1), Пантюхов (1) — Гурышев — Хлыстов, Крылов — Уваров (1) — Кузин (3), Пряжников, Никифоров, Локтев.
13.01.56. Базель. СССР — Швейцария — 7:2 (3:1, 2:0, 2:1) Товарищеский матч
СССР: Мкртычан; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров (4), Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов, Крылов — Уваров — Кузин (1), Пряжников, Никифоров, Локтев.
19.01.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — Италия — 10:2 (3:0, 3:2, 4:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков, Кучевский; Бабич — Шувалов — Бобров (3), Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов, Крылов — Уваров (3) — Кузин, Никифоров (1).
27.01.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — Швеция — 5:1 (1:1, 2:0, 2:0) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Сидоренков — Кучевский; Бабич (2) — Шувалов — Бобров (1), Крылов — Уваров — Кузин (2), Пантюхов — Гурышев — Хлыстов.
29.01.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — Швейцария — 10:3 (4:1, 2:0, 4:2) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков (Мкртычан, 41); Уколов (1) — Трегубов (1), Сидоренков — Кучевский; Бабич — Шувалов — Бобров (4), Крылов (1) — Уваров (1) — Кузин, Пантюхов — Гурышев (2) — Хлыстов, Никифоров.
30.01.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — Швеция — 4:1 (1:1, 1:0, 2:0) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Сидоренков — Кучевский; Бабич — Шувалов (1) — Бобров (1), Крылов — Уваров — Кузин, Пантюхов — Гурышев (2) — Хлыстов.
31.01.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — ФРГ (ОГК) — 8:0 (0:0, 7:0, 1:0) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Кучевский; Бабич — Шувалов (1) — Бобров (1), Крылов (1) — Уваров (2) — Кузин, Пантюхов — Гурышев (2) — Хлыстов.
02.02.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — ЧССР — 7:4 (2:1, 3:0, 2:3) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов (3) — Бобров (1), Крылов — Уваров — Кузин, Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов.
03.02.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — США — 4:0 (0:0, 1:0, 3:0) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров (1), Крылов — Уваров — Кузин (1), Пантюхов (1) — Гурышев — Хлыстов(1).
04.02.56. Кортина д’Ампеццо. СССР — Канада («Китченер Ватерлоо Датчмен») — 2:0 (0:0, 1:0, 1:0) Олимпийские игры 1956
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров, Крылов (1) — Уваров — Кузин (1), Пантюхов — Гурышев — Хлыстов.
03.12.56. Катовице. СССР — Польша — 9:2 (4:0, 1:0, 4:2). Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич (1) — Шувалов — Бобров (3), Комаров (1) — Уваров (1) — Кузин, Пантюхов (1) — Гурышев (2) — Хлыстов.
04.12.56. Катовице. СССР — Польша — 7:2 (1:0, 3:1, 3:1). Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов (2), Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров (5), Комаров — Уваров — Кузин, Пантюхов — Гурышев — Хлыстов.
06.12.56. Варшава. СССР — Польша — 7:3 (2:1, 4:1, 1:1) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров (3), Комаров — Уваров — Кузин, Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов.
Одну шайбу в свои ворота забросили хоккеисты Польши.
12.12.56. Москва. СССР — ЧССР — 1:0 (1:0, 0:0, 0:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров, Комаров — Уваров — Кузин, Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов.
13.12.56. Москва. СССР — ЧССР — 2:2 (0:0, 2:1, 0:1) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов(1) — Бобров (1), Комаров — Уваров — Кузин, Пантюхов — Гурышев — Хлыстов.
28.12.56. Росток. СССР — ГДР — 12:0 (3:0, 4:0, 5:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов (2) — Бобров (4), Комаров — Уваров (1) — Кузин, Пантюхов (2) — Гурышев (2) — Хлыстов (1).
29.12.56. Росток. СССР — ГДР — 5:0 (1:0, 2:0, 2:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Костарев — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Комаров (1) — Уваров — Кузин (2); Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов, Локтев (1) — Александров — Черепанов.

1957

03.01.57. Прага. СССР — ЧССР — 2:2 (1:1, 0:1, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Костарев — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков; Бабич — Шувалов — Бобров, Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев (1) — Александров — Черепанов.
13.01.57. Москва. СССР — Польша — 15:0 (5:0, 6:0, 4:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Костарев — Трегубов (2), Уколов — Сидоренков (1); Бабич (1) — Гребенников (2) — Бобров (3), Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов(1), Локтев — Александров (1) — Черепанов (2), Уваров.
14.01.57. Москва. СССР — Польша — 4:1 (2:0, 2:1, 0:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Костарев — Карпов, Уколов — Сидоренков; Бабич — Гребенников — Бобров, Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов (1), Локтев — Александров — Черепанов (1).
08.02.57. Тампере. СССР — Финляндия — 8:3 (2:0, 4:3, 2:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Карпов — Сидоренков; Бабич — Гребенников (1) — Бобров (2), Пантюхов (1) — Гурышев — Хлыстов (1), Локтев — Александров (2), Черепанов (1)
10.02.57. Хельсинки. СССР — Финляндия — 9:0 (1:0, 7:0, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков (Еркин, 41); Сологубов (1) — Трегубов, Карпов (1) — Сидоренков, Бабич — Гребенников (1) — Бобров (1), Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов, Локтев (2) — Александров (2) — Черепанов.
21.02.57. Москва. СССР — ГДР — 8:0 (0:0, 3:0, 5:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов, Сидоренков — Жибуртович, Уколов (1); Бабич — Гребенников (2) — Бобров, Пантюхов (3) — Гурышев — Хлыстов (1), Локтев — Александров — Черепанов.
24.02.57. Москва. СССР — Япония — 16:0 (4:0, 6:0, 6:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов, Жибуртович — Сидоренков; Бабич (1) — Гребенников (1) — Бобров (2), Пантюхов (2) — Гурышев — Хлыстов (1), Локтев (2) — Александров (4) — Черепанов (2).
25.02.57. Москва. СССР — Финляндия — 11:1 (4:0, 4:0, 3:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Жибуртович — Сидоренков; Бабич — Уваров — Бобров (4), Пантюхов — Гурышев (3) — Хлыстов, Локтев (2) — Александров (1) — Черепанов (1).
27.02.57. Москва. СССР — Австрия — 22:1 (9:0, 10:0, 3:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Еркин; Сологубов (2) — Трегубов (3), Костарев — Сидоренков; Бабич — Гребенников — Бобров (6), Пантюхов (4) — Гурышев (1) — Хлыстов (1), Локтев (4) — Александров — Черепанов (1).
28.02.57. Москва. СССР — Польша — 10:1 (1:0, 4:1, 5:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Пучков; Сологубов (3) — Трегубов, Жибуртович — Сидоренков (2); Бабич — Уваров — Бобров (1), Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов, Локтев (1) — Александров — Черепанов (1).
02.03.57. Москва. СССР — ЧССР — 2:2 (0:0, 1:1, 1:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов, Жибуртович — Сидоренков, Бабич — Уваров — Бобров, Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов, Локтев — Александров — Черепанов.
04.03.57. Москва. СССР — ГДР — 12:0 (1:0, 5:0, 6:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Еркин; Сологубов (1) — Трегубов, Жибуртович — Сидоренков; Бабич — Гребенников (3) — Костарев (1), Уваров — Гурышев (2) — Хлыстов, Локтев (2) — Александров (2) — Черепанов (1).
05.03.57. Москва. СССР — Швеция — 4:4 (0:2, 4:0, 0:2) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1957
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов (1), Жибуртович — Сидоренков; Уваров — Гребенников — Костарев, Пантюхов — Гурышев — Хлыстов (1), Локтев — Александров (1) — Черепанов.
13.11.57. Москва. СССР — Швеция — 4:3 (1:0, 2:3, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Мкртычян; Сологубов (1) — Трегубов, Уколов — Сидоренков, Баулин; Пантюхов — Гурышев — Хлыстов (1), Локтев — Александров (1) — Черепанов, Елизаров — Копылов — Новожилов (1).
15.11.57. Москва. СССР — Швеция — 4:0 (3:0, 0:0, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Мкртычян; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков, Солодов; Локтев — Александров (1) — Черепанов, Елизаров — Копылов (1) — Ольков, Вал. Быстров — Снетков — Петухов (1), Новожилов.
22.11.57. Торонто. СССР (сборная клубов Москвы) — Канада («Уитби Данлопс») — 2:7 (2:5, 0:0, 0:2) Товарищеский матч
СССР: Пучков (Еркин, 21); Сологубов — Трегубов, Сидоренков — Уколов; Хлыстов — Гурышев — Пантюхов (1), Локтев — Александров (1) — Черепанов, Елизаров — Копылов — Быстров, Ольков.
Тренеры: А. Тарасов и В. Егоров.
10.12.57. Стокгольм. СССР — Швеция — 7:3 (2:1, 4:2, 1:0). Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов Трегубов, Уколов — Сидоренков; Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Быстров (1), Локтев (1) — Александров — Черепанов (2), Елизаров (1) — Копылов — Ольков.
12.12.57. Стокгольм. СССР — Швеция — 2:1 (0:0, 2:0, 0:1) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков (1); Пантюхов — Гурышев — Хлыстов (1), Локтев — Александров — Черепанов, Быстров — Копылов — Елизаров.
18.12.57. Москва. СССР — ФРГ — 9:0 (3:0, 5:0, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов, Уколов (1) — Сидоренков (1); Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев (3) — Александров (2) — Черепанов (1), Быстров — Копылов — Елизаров (1).

1958

18.01.58. Москва. СССР — Польша — 11:1 (2:0, 5:1, 4:0) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Баулин — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Пантюхов (1) — Гурышев (1) — Хлыстов, Локтев (2) — Александров (1) — Черепанов (3), Крылов (1) — Копылов (2) — Елизаров.
20.01.58. Москва. СССР — Польша — 6:1 (1:1, 3:0, 2:0) Товарищеский матч
СССР: Мкртычан; Сологубов — Трегубов, Уколов — Кучевский, Баулин, Сидоренков; Пантюхов (2) — Гурышев — Хлыстов, Быстров — Александров — Ольков, Крылов (1) — Копылов (1) — Елизаров (2).
26.01.58. Брно. СССР — ЧССР — 6:3 (3:2, 2:0, 1:1) Международный турнир
СССР: Еркин (Мкртычан, 41); Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков (2); Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов (1), Локтев — Александров (1) — Черепанов, Крылов (1) — Копылов — Елизаров.
26.01.58. Острава. СССР — БНЛ («Уэмбли Лайонз») — 7:2 (2:1, 3:1, 2:0) Международный турнир
СССР: Мкртычан (Ёркин, 41); Сологубов — Трегубов, Уколов — Баулин, Сидоренков; Локтев — Александров (1) — Черепанов, Крылов (1) — Елизаров — Копылов (1), Пантюхов — Гурышев (2) — Хлыстов (2).
01.02.58. Гармиш-Партенкирхен. СССР — ФРГ — 5:2 (2:1, 3:1, 0:0) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков (1); Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев — Александров — Черепанов (2), Крылов — Копылов(2) — Елизаров.
02.02.58. Мюнхен. СССР — ФРГ — 8:4 (3:1, 1:1, 4:2) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов (1) — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев — Александров (3) — Черепанов, Крылов (2) — Копылов — Елизаров (1).
Одну шайбу в свои ворота забросили хоккеисты ФРГ.
23.02.58. Осло. СССР — Норвегия — 11:3 (5:1, 3:0, 3:2) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Кучевский (1), Сидоренков; Пантюхов (1) — Гурышев (5) — Хлыстов, Локтев (1) — Александров (2) — Черепанов, Крылов — Копылов Елизаров.
01.03.58. Осло. СССР — Норвегия — 10:2 (1:0, 5:1, 4:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов (1), Уколов (1) — Сидоренков; Пантюхов (1) — Гурышев (2) — Хлыстов, Локтев (1) — Александров (1) — Черепанов (2), Крылов — Копылов (1) — Елизаров.
02.03.58. Осло. СССР — Финляндия — 10:0 (5:0, 1:0, 4:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Кучевский; Пантюхов — Гурышев (1) — Хлыстов, Локтев (1) — Александров (4) — Черепанов, Крылов (1) — Копылов (2) — Елизаров (1).
04.03.58. Осло. СССР — ЧССР — 4:4 (3:1, 0:2, 1:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев — Александров — Черепанов, Крылов (1) — Копылов (1) — Елизаров (2).
06.03.58. Осло. СССР — Польша — 10:1 (3:0, 5:1, 2:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Пучков; Кучевский — Трегубов (1), Уколов (1) — Сидоренков; Пантюхов — Быстров — Хлыстов, Локтев (2) — Александров (2) — Черепанов, Крылов (1) — Копылов (1) — Елизаров (2).
07.03.58. Осло. СССР — США — 4:1 (1:0, 2:0, 1:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков(1); Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев (2) — Александров — Черепанов, Крылов — Копылов (1) — Елизаров.
08.03.58. Осло. СССР — Швеция — 4:3 (1:0, 2:2, 1:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Еркин (Пучков, 47); Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Пантюхов (1) — Гурышев — Хлыстов, Локтев — Александров (1) — Черепанов (1), Крылов — Копылов — Елизаров (1).
09.03.58. Осло. СССР — Канада («Уитби Данлопс») — 2:4 (1:0, 0:1, 1:3) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1958
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев (1) — Александров (1) — Черепанов, Крылов — Копылов — Елизаров.
17.12.58. Москва. СССР — США — 5:3 (2:0, 2:1, 1:2) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов (2), Уколов — Сидоренков, Кучевский — Прилепский; Пантюхов — Гурышев — Хлыстов, Локтев — Александров — Черепанов, Крылов (1) — Копылов (2) — Елизаров, Брунов, Баулин.

1959

01.01.59. Нью-Йорк. СССР — США — 5:5 (4:2, 0:3, 1:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов, Уколов — Сидоренков, Иванов; Локтев — Александров (1) — Пантюхов, В. Якушев (1) — Грошев (1) — Снетков (1), Крылов — Баулин — Деконский, Пряжников.
03.01.59. Миннеаполис — Сент-Пол. СССР — США — 8:3 (3:1, 4:1, 1:1) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов (1), Уколов (2) — Сидоренков, Иванов; Локтев — Александров (2) — Пантюхов, В. Якушев — Грошев — Снетков, Деконский (1) — Гурышев — Пряжников, Крылов (1).
04.01.59. Хиббинг. СССР — США — 7:1 (1:0, 1:1, 5:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов (3) — Трегубов, Уколов — Сидоренков, Иванов; Локтев (1) — Александров (1) — Пантюхов, Крылов — Баулин — Снетков (1), Деконский (1) — Гурышев — Пряжников.
18.01.59. Стокгольм. СССР — Швеция — 3:1 (2:0, 1:1, 0:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Локтев — Александров — Пантюхов, В. Якушев (1) — Грошев — Снетков (1), Деконский (1) — Гурышев — Пряжников
20.01.59. Стокгольм. СССР — Швеция — 5:4 (0:2, 4:1, 1:1) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков, Баулин; Локтев (2) — Александров — Пантюхов, В. Якушев — Грошев — Снетков (1), Деконский — Гурышев — Пряжников (2), Крылов.
11.02.59. Москва. СССР — ЧССР — 1:2 (0:1, 0:0, 1:1) Товарищеский матч
СССР: Ёркин; Сологубов — Трегубов (1), Уколов — Сидоренков, Баулин; Локтев — Альметов — Александров, Деконский — Гурышев — Пряжников, В.Якушев — Грошев — Снетков, Пантюхов.
12.02.59. Москва. СССР — Финляндия — 8:1 (3:0, 3:0, 2:1) Товарищеский матч
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов, Уколов — Баулин; Локтев (1) — Александров (2) — Пантюхов, В. Якушев — Грошев (1) — Снетков, Деконский (3) — Копылов — Пряжников, Альметов (1).
05.03.59. Брно. СССР — ГДР — 6:1 (2:0, 2:1, 2:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Пучков; Сологубов (1) — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Локтев (1) — Александров — Пантюхов, Крылов — Грошев (2) — В. Якушев (1), Пряжников — Баулин — Деконский (1).
06.03.59. Брно. СССР — Норвегия — 13:1 (7:1, 3:0, 3:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Локтев (2) — Александров — Пантюхов, Крылов (1) — Грошев (2) — В. Якушев (3), Пряжников (1) — Баулин (1) — Деконский (3).
07.03.59. Брно. СССР — США — 5:3 (1:1, 1:1, 3:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Баулин — Сидоренков; Локтев — Александров — Пантюхов (2), Крылов — Грошев — В. Якушев, Пряжников (1) — Гурышев (2) — Деконский.
09.03.59. Прага. СССР — США — 5:1 (1:0, 1:0, 3:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Локтев — Александров — Пантюхов, Крылов — Грошев (2) — В. Якушев, Пряжников (2) — Гурышев — Деконский (1).
11.03.59. Прага. СССР — Канада («Бельвиль Макфарландс») — 1:3 (0:2, 0:0, 1:1) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Локтев — Александров — Пантюхов, Крылов — Грошев — В. Якушев (1), Пряжников — Гурышев — Деконский.
12.03.59. Прага. СССР — ЧССР — 4:3 (2:1, 0:2, 2:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Уколов — Сидоренков; Локтев — Александров (1) — Пантюхов, Крылов (1) — Гурышев (1) — Деконский, Пряжников — Грошев — В. Якушев (1).
14.03.59. Прага. СССР — Финляндия — 6:1 (4:0, 0:1, 2:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Еркин; Сологубов — Трегубов (1), Баулин (1); Локтев — Александров (1) — Пантюхов, Деконский — Гурышев (2) — Снетков (1), Крылов — Грошев — В. Якушев.
15.03.59 Прага. СССР — Швеция — 4:2 (0:2, 2:0, 2:0) Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1959
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Баулин (1) — Сидоренков; Локтев — Александров (2) — Пантюхов, Пряжников (1) — Гурышев — Снетков, Крылов — Грошев — В. Якушев.
24.11.59 Москва. СССР — Швеция — 1:3 (1:0, 0:3, 0:0) Товарищеский матч
СССР: Пучков; Сологубов — Трегубов, Кучевский — Сидоренков; Локтев — Альметов — Деконский, Снетков — В. Якушев — Хлыстов, Бычков — Гребенников (1) — Цицинов, Петухов.
26.11.59 Москва. СССР — Швеция — 8:2 (4:0, 3:0, 1:2) Товарищеский матч
СССР: Пучков (Еркин, 41); Сологубов — Трегубов (1), Кучевский — Сидоренков, Карпов (1); Локтев (1) — Альметов (1) — Александров (1), Бычков — Гребенников (2) — Цицинов (1), Петухов — Грошев — В. Якушев.

Напишите отзыв о статье "Матчи сборной СССР по хоккею с шайбой (1956—1959)"

Отрывок, характеризующий Матчи сборной СССР по хоккею с шайбой (1956—1959)



В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.