Матч за звание чемпиона мира по шахматам по версии ПША 1995

Матч на первенство мира по шахматам по версии ПША между чемпионом мира Гарри Каспаровым и Вишванатаном Анандом проходил с 11 сентября по 10 октября 1995 года в Нью-Йорке на 107-м этаже Южной башни Всемирного торгового центра, впоследствии разрушенного в результате террористического акта в 2001 году. Призовой фонд составлял полтора миллиона долларов, из которых миллион получал победитель и пятьсот тысяч — проигравший.

Отборочный цикл

Это был второй и последний матч на первенство мира по версии ПША и единственный, претендент в котором определился в результате проведённого самой ПША отборочного цикла. В 1993—1995 годах ПША и ФИДЕ, после раскола в 1993 году, параллельно провели межзональные турниры и матчи претендентов, причём многие шахматисты участвовали в обоих отборочных циклах.

В отборочных играх ПША приняли участие 7 победителей Межзонального турнира и предыдущий претендент на чемпионство Найджел Шорт. В финале отборочных игр Вишванатан Ананд победил Гату Камского (6½: 4½). Ранее эти же шахматисты встречались и в четвертьфинале отборочного цикла ФИДЕ, где победу одержал Камский; данный цикл он выиграл и 1996 году сыграл в Элисте матч на первенство мира ФИДЕ с Анатолием Карповым.

Ход матча

Матч Каспаров-Ананд игрался по укороченному регламенту сравнительно с принятым в 1985—1993 гг. (матч состоял максимум из 20 партий, а не 24, для победы требовалось 10½ очков). Первые восемь партий окончились вничью. В 9-й партии Ананд вышел вперёд, победив Каспарова белыми в схевенингенском варианте сицилианской защиты. Однако первая победа для претендента стала и последней; Каспаров немедленно сравнял счёт и вышел вперёд при помощи эффектных дебютных приёмов. В 10-й партии чемпион применил новинку в испанской партии и выиграл, а в 11-й партии сенсационно сыграл чёрными вариант дракона в сицилианской защите; этот вариант считался устаревшим и не применялся ведущими игроками уже давно. Ананд упустил относительно простую комбинацию и снова проиграл. В 13-й партии Каспаров опять применил вариант дракона, Ананд вновь сыграл слабо, и чемпион повёл уже с перевесом в два очка, а выиграв белыми еще и следующую, 14-ю партию, Каспаров фактически гарантировал себе победу в матче. После четырёх ничьих матч закончился досрочно, со счётом 10½ : 7½ в пользу Каспарова.

Таблица матча

№	Участники	Рейтинг	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	12	13	14	15	16	17	18	Очки
1	Гарри Каспаров	2795	½	½	½	½	½	½	½	½	0	1	1	½	1	1	½	½	½	½	10½
2	Вишванатан Ананд	2725	½	½	½	½	½	½	½	½	1	0	0	½	0	0	½	½	½	½	7½
Игровые дни			11.9	12.9	14.9	15.9	18.9	19.9	21.9	22.9	25.9	26.9	28.9	29.9	2.10	3.10	5.10	6.10	9.10	10.10

Примечательные партии

Каспаров — Ананд

10-я партия матча

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

Позиция после 13-го хода чёрных

1. e4 e5 2. Кf3 Кc6 3. Сb5 a6 4. Сa4 Кf6 5. O-O К:e4 6. d4 b5 7. Bb3 d5 8. de Сe6 9. Кbd2 Кc5 10. c3 d4 11. Кg5 dc 12. К:e6 fe 13. bc Фd3 (см. диаграмму)

14. Сc2!? (в сочетании со следующим ходом — знаменитая дебютная новинка Каспарова, использующая идею Таля) Ф:c3 15. Кb3! К:b3 16. С:b3 Кd4 17. Фg4 Ф:a1 18. С:e6 Лd8 19. Сh6 Фc3 20. С:g7 Фd3 21. С:h8 Фg6 22. Сf6 Сe7 23. С:e7 Ф:g4 24. С:g4 Кр:e7 25. Лc1 c6 26. f4 a5 27. Крf2 a4 28. Крe3 b4 29. Сd1 a3 30. g4 Лd5 31. Лc4 c5 32. Крe4 Лd8 33. Л:c5 Кe6 34. Лd5 Лc8 35. f5 Лc4+ 36. Крe3 Кc5 37. g5 Лc1 38. Лd6, 1 : 0

Последствия

Вскоре после матча с Анандом Каспаров сыграл показательный матч с Deep Blue, компьютером фирмы IBM. Так как IBM — главный конкурент компании Intel, спонсора ПША, то последняя в 1996 году отказалась от спонсорства, и ПША распалась. Отборочный цикл к следующему первенству не был проведён; Каспаров с этого времени использовал титул «классический чемпион мира», а матчи на первенство мира по этой версии вплоть до объединения с ФИДЕ в 2006 г. назывались «классическим первенством», и претендент определялся не по итогам отборочных игр, а по договору между чемпионом и претендентом без определённых сроков, как это было до 1948 г.

Нью-йоркский матч стал последним из 5 матчей на первенство мира, которые выиграл Каспаров. В следующий раз, в 2000 году, он уступил титул Владимир Крамнику.

В прессе

• В журнале 64 — Шахматное обозрение вместе с партиями матча была опубликована карикатура, изображавшая Каспарова в образе Кинг-Конга сидящим на вершине небоскрёба и отбивающимся мухобойкой от атакующего его на самолёте Ананда.

Литература

• Линдер И. М., Линдер В. И. Гарри Каспаров. Жизнь и игра. — М.: АСТ, 2009. — С. 259—270. — 512 с. — ISBN 978-5-17-057379-0.

Отрывок, характеризующий Матч за звание чемпиона мира по шахматам по версии ПША 1995

– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.