Матье де Фуа

Матье де Фуа-Кастельбон фр. Mathieu de Foix-Castelbon кат. Mateu de Foix-Castellbò <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
виконт де Кастельбон и де Сердань
1381 — 1396
Предшественник:	Роже Бернар II де Фуа-Кастельбон
Преемник:	Конфисковано
Конфисковано в 1396 году королём Арагона Мартином I
сеньор де Навель и де Солт
1384 — 1398
Предшественник:	Жерода де Навель
Преемник:	Изабелла де Фуа
граф де Фуа
1391 — 1398
Предшественник:	Гастон III Феб
Преемник:	Изабелла де Фуа
виконт де Беарн, де Марсан, де Габардан и де Лотрек
1391 — 1398
Предшественник:	Гастон III Феб
Преемник:	Изабелла де Фуа
князь-соправитель Андорры
1391 — 1398
Соправитель:	Гальсеранд де Виланова (1391 — 1398)
Предшественник:	Гастон III Феб
Преемник:	Изабелла де Фуа
сеньор де Монкада и барон де Кастельви-де-Росанес
1381 — 1396
Предшественник:	Роже Бернар II де Фуа-Кастельбон
Преемник:	Конфисковано
Конфисковано в 1396 году королём Арагона Мартином I
Рождение:	1363(1363)
Смерть:	август 1398
Отец:	Роже Бернар II де Фуа-Кастельбон
Мать:	Жерода де Навель
Супруга:	Хуана Арагонская

Не следует путать с Матье де Фуа-Комменж.

Матье де Фуа-Кастельбон (фр. Mathieu de Foix-Castelbon, кат. Mateu de Foix-Castellbò; 1363 — август 1398) — виконт де Кастельбон и де Сердань, сеньор де Монкада и барон де Кастельви-де-Росанес в 1381—1396 годах, сеньор де Навель и де Солт с 1384 года, граф де Фуа, виконт де Беарн, де Марсан, де Габардан и де Лотрек с 1391 года, претендент на арагонский престол в 1396 году, второй сын Роже Бернара II, виконта де Кастельбон, и Жероды, дамы де Навель.

Биография

Матье родился в 1363 году. Его отец Роже Бернар II де Фуа-Кастельбон происходил из младшей ветви дома Фуа-Каркассон и владел каталонским виконством Кастельбон, а также сеньориями Монкада и Кастельви-де-Росанес. В результате брака он унаследовал сеньории Навель и Солт. Старший брат Матье, Роже Бернар, умер ребёнком, поэтому после смерти отца в 1381 году Матье унаследовал его владения, а в 1384 году — и владения матери.

Около 1381 года умер Гастон де Фуа, единственный сын и наследник графа Фуа и виконта Беарна Гастона III Феба. В результате Матье, как ближайший родственник Гастона III Феба (они были троюродными братьями), решил предъявить права на богатые владения, в которые входили графство Фуа в Лангедоке, гасконские виконтства Беарн, Марсан и Габардан, а также титул виконта де Лотрек. В качестве союзника Матье выбрал короля Арагона Хуана I, на дочери которого он позже женился. Однако Гастон III Феб ненавидел своего родственника и по договору, заключённому 5 января 1390 года, завещал свои владения короне.

Гастон III Феб умер 1 августа 1391 года. Король Франции Карл VI послал своих комиссаров, чтобы занять владения покойного графа, однако они наткнулись на противодействие со стороны Матье, который захватил наследство. Послать армию король в то время возможности не имел и по совету своего дяди, герцога Жана Беррийского, который был должен Матье деньги, утвердил Матье в праве наследования. Это было закреплено договором 20 декабря 1391 года.

В 1396 году умер тесть Матье — король Арагона Хуан I. Сыновей он не оставил. Поскольку жена Матье инфанта Хуана была старшей из выживших дочерей покойного короля, то Матье от её имени предъявил права на арагонский престол. Но арагонские кортесы выбрали королём дядю Хуана I — сицилийского короля Мартина II (он стал королём под именем Мартин I). Матье, пользуясь тем, что Мартин был занят подавлением восстания в Сицилии, попытался завоевать себе трон, призвав на помощь герцога Беррийского, но успеха не добился. Более того, Мартин конфисковал у Матье его каталонские владения. В итоге Монкада и Кастельви-де-Росанес были присоединены к Арагону, а Кастельбон позже был возвращён наследникам Матье.

Матье умер в августе 1398 года. Детей у него не было, поэтому владения унаследовала его сестра Изабелла де Фуа.

Брак

Жена: с 4 июня 1392 Хуана Арагонская (октябрь 1375 — сентябрь 1407), арагонская инфанта, дочь короля Арагона Хуана I и Маты д’Арманьяк. Детей не было.

Литература

• Roman d'Amat. Foix (Mathieu de Foix-Castelbon) // Dictionnaire de Biographie Française, vol. 14. — Paris, 1979. — P. 195.
• J. de Jaurgain. [archive.org/details/lavasconietude01jauruoft La Vasconie, étude historique et critique, deux parties]. — Pau, 1898, 1902.
• Monlezun, Jean Justin. [books.google.com/books/pdf/Histoire_de_la_Gascogne.pdf?id=sHW_kCR87l8C&output=pdf&sig=KDJUp8tgj00AvnNhQuhkFl1Daow Histoire de la Gascogne] = Histoire de la Gascogne depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. — J.A. Portes, 1846—1850. (фр.) ([armagnac.narod.ru/Monlezun/Monl_G.htm русский перевод])

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/TOULOUSE%20NOBILITY.htm#MathieuFoixCastelbondied1398 Comtes de Foix] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 16 ноября 2013.
• [www.foixstory.com/data/comtes/13.htm Mathieu de Foix-Castelbon (1391 — 1398)]. FOIXSTORY. Проверено 16 ноября 2013.

Отрывок, характеризующий Матье де Фуа

Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.