Маусалапарва

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Статья по тематике
Индуизм

История · Пантеон

Вайшнавизм  · Шиваизм  ·
Шактизм  · Смартизм

Дхарма · Артха · Кама
Мокша · Карма · Сансара
Йога · Бхакти · Майя
Пуджа · Мандир · Киртан

Веды · Упанишады
Рамаяна · Махабхарата
Бхагавадгита · Пураны
другие

Родственные темы

Индуизм по странам · Календарь · Праздники · Креационизм · Монотеизм · Атеизм · Обращение в индуизм · Аюрведа · Джьотиша

Портал «Индуизм»

Маусалапарва (санскр. मौसलपर्व, «Книга о побоище палицами») — шестнадцатая книга «Махабхараты», состоит из 273 двустиший (9 глав по критическому изданию в Пуне). «Маусалапарва» рассказывает о междоусобном истреблении союза родственных племён — ядавов, вришниев, андхаков и кукуров, — который возглавлял Кришна. «Маусалапарва» также содержит описание смерти самого Кришны и его брата Баладевы.





Обзор по главам

Глава 1

Вайшампаяна продолжает рассказывать Джанамеджае о судьбе Пандавов. На тридцать шестой год своего правления царь Юдхиштхира замечает многочисленные зловещие предзнаменования. Через некоторое время он узнаёт о гибели племени вришниев в битве на палицах, а также о смерти Кришны и его брата Баларамы. Призвав своих братьев, Юдхиштхира советуется с ними по поводу дальнейших действий. Пандавов охватывает отчаяние.

Глава 2

Вайшампаяна рассказывает историю истребления племени Кришны. В Двараку явились святые мудрецы Вишвамитра, Канва и Нарада. Вришнии выдвинули перед ними переодетого в женщину сына Кришны по имени Самба и спросили у мудрецов, кого произведёт на свет эта женщина. Разгневанные отшельники ответили, что сын Кришны Самба породит железную палицу на погибель вришнийцам и андхакам, а также предрекли смерть Кришне и Балараме. Затем мудрецы направились к Кришне, который, узнав от них о проклятии, смиренно подчинился судьбе. На следующий день Самба породил огромную палицу, после чего царь Ахука (прадед Кришны) приказал стереть её в мелкий порошок и бросить в океан, а также запретил всем горожанам изготовлять спиртные напитки под страхом смерти путём посажения на кол.

Глава 3

Кришна, увидев грозные знамения, повелел горожанам отправиться в паломничество к святым местам по направлению к океану.

Глава 4

Перед отправлением в путь андхаки и вришнийцы в изобилии заготовили мяса и хмельных напитков и, испив вина, покинули пределы города. Расположившись в тиртхе Прабхаса на берегу океана, вришнийцы с андхаками устроили пьяный разгул. Возбуждённые хмелем, они в ходе возникшей ссоры принялись истреблять друг друга палицами. Кришна попытался остановить бойню, но затем покорился судьбе и собственноручно уничтожил большинство своего войска.

Глава 5

После побоища Кришна со своими приближёнными по имени Бабхру и Дарука двинулись по следу Баларамы. Увидев своего брата погружённым в йогическую медитацию под одиноко стоящим деревом, Кришна послал Даруку за Арджуной, а Бабхру — на защиту вришнийских женщин. Вслед за тем измученный пьянством Бабхру на глазах у Кришны погиб от случайного попадания палицы, пущенной охотником. Кришна, попросив Балараму подождать на том же месте, явился к своему отцу Васудеве в Дваравати и попросил его защитить женщин до прихода Арджуны. Сам же Кришна вернулся в лес, чтобы вместе с братом вершить подвижничество. Подойдя к Балараме, погружённому в йогу, Кришна увидел, как из его рта вырвался огромный белый тысячеголовый змей с капюшонами точно горы[1]. Покинув тело Баларамы, змей погрузился в океан, где его гостеприимно встретили наги и бог Варуна. После смерти брата Кришна некоторое время в задумчивости скитался по пустынному лесу, а затем в усталости прилёг на землю и, осознав близость смертного часа, погрузился в йогу. Вскоре охотник по имени Джара[2], приняв лежавшего Кришну за оленя, поразил его стрелой в пятку[3]. Приблизившись, охотник понял, что наделал, и в отчаянии приник головой к стопам Кришны. Тот же, утешив охотника, осенил благодатью небо и землю и взмыл ввысь. Достигнув небес, Кришна встретился с богами во главе с Индрой и принял почести от небожителей.

Глава 6

Тем временем Дарука встретился с Пандавами и рассказал им об истреблении вришниев. Арджуна вместе с Дарукой прибыл в Двараку, где его ожидали шестнадцать тысяч обитательниц женских покоев дворца. Глядя на жён Кришны, Арджуна зарыдал и пал на землю. Сатьябхама и Рукмини подняли Арджуну и усадили на золотой трон. После беседы с ним Арджуна отправился повидаться с Васудевой.

Глава 7

Обняв Арджуну, старец Васудева запричитал и назвал виновников гибели рода Яду — Ююдхану и Прадьюмну. При этом он указал и на истинную причину бедствия — проклятие брахманов. Васудева передал слова Кришны о том, что женщин защитит Арджуна, а город Двараку внезапно затопит море. Затем отец Кришны выразил намерение уморить себя голодом.

Глава 8

Встретившись в зале собраний с брахманами и горожанами, Арджуна объявил, что самолично отведёт оставшихся жителей в Индрапрастху, и дал неделю на сборы. На рассвете седьмого дня Васудеву постигла смерть. Охваченные горем горожане, возложив тело Васудевы на повозку, выступили в путь. Разместившись в любимом месте Васудевы, они совершили жертвоприношение питримедха и предали огню тело отца Кришны. Четыре жены Васудевы взошли на костёр и последовали в тот же мир, что и их супруг. После поминальных обрядов Арджуна разыскал тела Баларамы и Кришны и повелел предать их огню. Над телами павших вришниев также были совершены надлежащие обряды. Затем десятки тысяч горожан по повелению Арджуны вместе со скотом спешно тронулись в путь. Вскоре в Двараку хлынули воды океана. Достигнув Панчанады, Арджуна сделал привал. Здесь на горожан напали тысячи алчных дасью (неарийских аборигенов Индии). Арджуна попытался защитить подопечных, однако ему с трудом удалось натянуть лук Гандиву, а стрелы быстро закончились. Не смог он и мысленно вызвать небесное оружие, при помощи которого одержал раньше много побед. В конце концов Арджуна принялся избивать дасью концом своего лука, но безуспешно. Добравшись до Курукшетры с уцелевшими после нападения дасью горожанами Двараки, Арджуна расселил их в разных местах. Завершив дела, Арджуна пришёл в обитель Вьясы.

Глава 9

Узнав от Арджуны обо всём случившемся, Вьяса утешил его словами о неотвратимости судьбы и всевластии Времени. Он также объяснил, что Кришна мог бы предотвратить всё случившееся, но допустил это из высших целей. В заключение Вьяса сказал, что считает величайшим благом для Пандавов покинуть сей мир. Выслушав слова Вьясы, Арджуна отправился в Хастинапур и поведал обо всём Юдхиштхире.

Напишите отзыв о статье "Маусалапарва"

Примечания

  1. Описание змея соответствует образу космического змея Шеши.
  2. Имя «Джара» буквально означает «старость», причём на санскрите это слово женского рода, хотя охотник — мужчина.
  3. В индийской мифологии существуют две известные версии о происхождении «ахиллесовой пяты» у Кришны. Согласно одной версии, неуязвимость всему телу, за исключением пятки, Кришне даровал риши Дурвасас, который обмазал его тело оставшейся от трапезы паясой (рисом, сваренным в молоке). Согласно другой версии, пятка Кришны осталась уязвимой, поскольку за неё младенца Кришну держала его мать во время купания в водах Ганги, дарующих бессмертие.

Ссылки

  • [www.sacred-texts.com/hin/mbs/mbs16001.htm Полный текст Маусалапарвы]  (санскрит)
  • [www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=o317 Махабхарата. Заключительные книги XV–XVIII: Ашрамавасикапарва, или Книга о жизни в обители; Маусалапарва, или Книга о побоище палицами; Махапрастханикапарва, или Книга о великом исходе; Сваргароханапарва, или Книга о восхождении на небеса / С. Л. Невелева, Я. В. Васильков: перевод, статьи и комментарий] / Ответственный редактор И. М. Стеблин-Каменский. — Санкт-Петербург: «Наука», 2005. — 236 с. — (Литературные памятники). — 2000 экз. — ISBN 5-02-027034-2.
  • [www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=s73 Махабхарата VII. Часть 2. Книга о Бхишме. Книга о побоище палицами] / перевод с санскрита, послесловие, примечания, толковый словарь академика АН ТССР Б. Л. Смирнова. — Ашхабад: Издательство АН ТССР, 1963. — 342 с. — 1000 экз.

Отрывок, характеризующий Маусалапарва


Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.