Маус, Карл

	Карл Маус ; Karl Mauss
Дата рождения	17 мая 1898
Место рождения	Плён, Шлезвиг-Гольштейн
Дата смерти	9 февраля 1959 (60 лет)
Место смерти	Гамбург
Принадлежность	Германская империя; Веймарская республика; Третий рейх
Род войск	Сухопутные войска
Годы службы	1914—1922, 1938—1945
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	7-я танковая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война; Битва на Сомме; Итальянский фронт; Вторая мировая война Польская кампания; Французская кампания (1940); Операция Барбаросса; Московская битва (1941—1942); Курская битва;
В отставке	Дантист

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Маус.

Карл Маус (нем. Karl Mauss; 17 мая 1898(18980517) — 9 февраля 1959) — доктор стоматологии, офицер вермахта, командир 7-й танковой дивизии во время Второй мировой войны, генерал-лейтенант. Кавалер Рыцарского креста с Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами.

Первая мировая война

С началом Первой мировой войны 8 августа 1914 года поступил добровольцем на военную службу (в возрасте 16 лет), в 162-й егерский полк. 20 мая 1915 года получил звание лейтенанта (через три дня после исполнения ему 17 лет). Награждён Железными крестами обеих степеней. В конце войны обучался на лётчика-истребителя, однако из-за аварии и травмы его лётная карьера не состоялась.

Между мировыми войнами

В 1919-20 годах лейтенант Маус служил в отряде фрайкора «Оберланд» и в бригаде морской пехоты Эрхардта. Награждён силезским орденом Орла. В апреле 1922 года уволен в запас с присвоением звания обер-лейтенанта.

Избрал профессию стоматолога, после обучения получил в 1929 году степень доктора стоматологии.

В сентябре 1934 года вернулся на военную службу, получил звание капитана, назначен командиром роты в 69-м пехотном полку. С апреля 1938 года — майор.

Вторая мировая война

В Польской и Французской кампаниях командовал батальоном. Награждён планками к Железным крестам обеих степеней (повторное награждение). С апреля 1941 года — подполковник.

В кампании 1941 года на Восточном фронте подполковник Маус командовал пехотным батальоном 10-й танковой дивизии (группа армий «Центр»). Бои в Белоруссии, Смоленск, Вязьма, наступление на Москву. 26 ноября 1941 года награждён Рыцарским крестом.

С марта 1942 года — командир 33-го гренадерского полка 4-й танковой дивизии. С апреля 1942 года — полковник. Бои в районе Орла, на северном фасе Курской дуги. Получил тяжёлое ранение. В ноябре 1943 года награждён Дубовыми Листьями (№ 335) к Рыцарскому кресту.

С января 1944 года — командир 7-й танковой дивизии. С апреля 1944 года — генерал-майор. Бои в районе Житомира, Тернополя, Бродов. С октября 1944 — генерал-лейтенант, награждён Мечами (№ 101) к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями.

23 марта 1945 года тяжело ранен осколками снаряда (ампутирована нога по бедро). 15 апреля 1945 года награждён Бриллиантами (№ 26) к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями и Мечами. С 5 мая 1945 года — в британском плену.

После Второй мировой войны

В 1947 году отпущен из плена, открыл собственную стоматологическую практику.

Награды

Знак за ранение в золоте
Знак за танковую атаку в серебре, 3-го класса
Знак ближнего боя в бронзе
Немецкий крест в золоте (11 марта 1943)
Железный крест, 1-го и 2-го класса (1939)
Рыцарский крест Железного креста с Дубовыми листьями, мечами и бриллиантами
- Рыцарский крест (26 ноября 1941)
- 335й, Дубовые листья (24 ноября 1943)
- 101й, Мечи (23 октября 1944)
- 26й, Бриллианты (15 апреля 1945)
3 раза упоминался в «Вермахтберихт»

Напишите отзыв о статье "Маус, Карл"

Литература

Berger, Florian. Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Selbstverlag Florian Berger, 1999. ISBN 3-9501307-0-5

Ссылки

[www.lexikon-der-wehrmacht.de/Personenregister/MaussK.htm Карл Маус]

Отрывок, характеризующий Маус, Карл

– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.