Махкамов, Кахар Махкамович

Кахар Махкамович Махкамов тадж. Қаҳҳор Маҳкамович Маҳкамов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Таджикской ССР
30 ноября 1990 года — 31 августа 1991 года
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Кадриддин Аслонович Аслонов (и.о) Рахмон Набиевич Набиев
Председатель Совета Министров Таджикской ССР
30 ноября 1990 года — 25 июня 1991 года
Предшественник:	Изатулло Хаёевич Хаёев
Преемник:	Должность упразднена
Председатель Верховного Совета Таджикской ССР
12 апреля 1990 года — 30 ноября 1990 года
Предшественник:	М. С. Табаров
Преемник:	Кадриддин Аслонович Аслонов
Первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана
14 декабря 1985 года — 4 сентября 1991 года
Предшественник:	Рахмон Набиевич Набиев
Преемник:	Шоди Давлятович Шабдолов
Председатель Совета Министров Таджикской ССР
20 апреля 1982 года — 4 января 1986 года
Предшественник:	Рахмон Набиевич Набиев
Преемник:	Изатулло Хаёевич Хаёев
Вероисповедание:	суннит
Рождение:	16 апреля 1932(1932-04-16) Ходженд, Таджикская ССР, СССР
Смерть:	8 июня 2016(2016-06-08) (84 года) Душанбе, Таджикистан
Место погребения:	кладбище Сариосиё , Душанбе
Супруга:	Гавхар Шукриятовна
Дети:	сын и дочь
Партия:	КПСС (1957—1991)
Образование:	Ленинградский горный институт
Награды:

Кахар Махкамович Махкамов (тадж. Қаҳҳор Маҳкамович Маҳкамов; официально также указывался без отчества; 16 апреля 1932 Ходжент, Таджикская ССР, СССР — 8 июня 2016, Душанбе, Таджикистан) — советский и таджикский государственный деятель, Председатель Совета Министров Таджикской ССР (1982—1986 и 1990—1991), Первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана (1985—1991), Член Политбюро ЦК КПСС (1990—1991), Председатель Верховного Совета Таджикской ССР (1990), первый и последний президент Таджикской СССР (1990—1991). Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 11 созыва (1984—1989) от Таджикской ССР.

Биография

Трудовая деятельность

Кахар Махкамов родился 16 апреля 1932 года в Худжанде в крестьянской семье. В 1953 году он окончил Ленинградский горный институт и в том же году начал работать начальником вентиляции шахты треста «Таджикуголь» в Шурабе, затем работал помощником главного инженера, начальником эксплуатационного участка, главным инженером и начальником шахты. В 1957 году Махкамов вступил в КПСС. В том же году он стал управляющим Шурабским рудоуправлением треста «Таджикуголь», а в 1961 году — председателем Ленинабадского горисполкома. С 1963 года он был назначен на должность председателя Госплана Таджикской ССР, а с 1965 году является одновременно заместителем Председателя Совета Министров Таджикской ССР. С 1982 по 1986 годы — председатель Совета Министров Таджикской ССР.

Во главе Таджикской ССР

14 декабря 1985 года был избран первым секретарём ЦК Компартии Таджикистана. В 1986—1991 годах — член ЦК КПСС. Приветствовал перестройку, считая, что она окажет воздействие на рост национального самосознания своего народа. В одном из выступлений он заявил:

Народ с древней и богатой историей, давшей миру немало великих учёных, мыслителей, поэтов оказался в таком положении, что даже не имеет приличного музея, хороших театров, современных библиотек и т.д., строительство которых долгие годы просто-напросто запрещалось. Народ стал терять свою культуру, свой язык. Справедливо возмущение людей этим обстоятельством. Многое надо поправить, и чем быстрее, тем лучше.

С 13 июля 1990 года по 23 августа 1991 года являлся членом Политбюро ЦК КПСС. В феврале 1990 года в Душанбе вспыхнули массовые беспорядки. 11 февраля, после расхождения слухов о распределении квартир для армянских беженцев из Баку, возле здания ЦК КПТ собралось несколько тысяч человек. На следующий день выкрики в толпе «Долой армян!» сменились требованиями «Долой Махкамова!», и начавшиеся за этим беспорядки были подавлены военными и силами МВД, причём погибли 22 человека. Махкамов подвергся критике со стороны заместителя председателя Совета Министров Бури Каримова, который потребовал отставки руководства КПТ. 14 февраля Кахар Махкамов и председатель Совета Министров Изатулло Хаёев подали в отставку, но они не были приняты Центральным комитетом Коммунистической партии Таджикистана.

В апреле того же года был избран председателем Верховного Совета Таджикской ССР, а 30 ноября избран Президентом Таджикистана, занимая одновременно пост председателя Кабинета Министров Таджикистана. После провала ГКЧП оппозиция организовала многочисленные митинги с требованиями отставки поддержавшего ГКЧП Махкамова, роспуска компартии и отмены закона о запрещении Исламской партии возрождения. 31 августа 1991 года на внеочередной сессии Верховного Совета Таджикской ССР депутаты выразили недоверие Махкамову, и он подал в отставку с поста президента Таджикистана. Вскоре, на состоявшемся 7 сентября X пленуме ЦК Компартии Таджикистана Махкамов попросил освободить его также и от обязанностей первого секретаря ЦК. Его отставка была принята.

После отставки

В годы после отставки Махкамов продолжал играть определенную роль во властных кругах Таджикистана. Он был пожизненным членом Маджлиси милли Маджлиси Оли (верхняя палата парламента Таджикистана), а также представителем Республики Таджикистан в ЕврАзЭС и председателем комиссии по экономической политике, куда входят все страны — члены этого союза.

Награды

• Четыре ордена Трудового Красного Знамени
• Заслуженный инженер Таджикистана.

Отрывок, характеризующий Махкамов, Кахар Махкамович

– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.