Махмальбаф, Хана
Хана Махмальбаф | |
حنا مخملباف | |
Дата рождения: |
3 сентября 1988 (35 лет) |
---|---|
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Профессия: |
Ха́на Махмальба́ф (перс. حنا مخملباف) — иранский режиссёр и сценарист. Родилась 3 сентября 1988 года в Тегеране, в семье Мохсена Махмальбаф и Марзих Мешкини (англ.), известных иранских кинематографистов. У Ханы есть сестра Самира, которая старше её на восемь лет, и также является кинорежиссёром.
Хана познакомилась с большим кино в возрасте семи лет, когда исполнила эпизодическую роль в фильме своего отца «Миг невинности». Фильм получил широкую известность и исключительно положительные отзывы кинокритиков. Мохсен Махмальбаф, видя способности дочери, старался всячески развить и расширить их. Как позже сказала в интервью Хана, отец дал ей любовь к кинематографу, но в дальнейшем их взгляды во многом разошлись, так как они являются представителями разных поколений[1].
Два фильма Ханы, «Радость безумия» (документальный, 2003) и «Будда рухнул от стыда» (2007), становились лауреатами престижных международных кинонаград.
Напишите отзыв о статье "Махмальбаф, Хана"
Примечания
- ↑ [www.courrierinternational.com/article/2008/02/21/hana-makhmalbaf-aime-les-symboles Интервью Х. Махмальбаф]. Courrier International (фр.). [www.webcitation.org/69Snrdbai Архивировано из первоисточника 27 июля 2012].
Ссылки
- [www.makhmalbaf.com/persons.php?p=1 Биография, фильмография и фото-галерея Ханы Махмальбаф на сайте Makhmalbaf Film House] (англ.) (перс.)
Это заготовка статьи о деятеле киноиндустрии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Махмальбаф, Хана
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.