Махнёв, Василий Алексеевич

Василий Алексеевич Махнёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	4 декабря 1904(1904-12-04) сл. Демьянка, Слободской уезд, Вятская губерния, Российская империя (ныне город Слободской, Кировская область)
Смерть:	15 июня 1965(1965-06-15) (60 лет) Москва, СССР
Место погребения:	Новодевичье кладбище
Супруга:	Софья Александровна
Дети:	сыновья: Андрей Васильевич Василий Васильевич
Военная служба
Звание:	генерал-майор инженерно-технической службы
Награды:

Васи́лий Алексе́евич Махнёв (1904 — 1965) — советский государственный деятель, начальник секретариата Специального комитета № 1 при СМ СССР (1945—1953).

Генерал-майор инженерно-технической службы (1943), Герой Социалистического Труда (1949).

Биография

Родился 4 декабря 1904 года в слободе Демьянка (ныне Кировская область).

• В 1923—1926 годах учился в сельскохозяйственном техникуме и Институте народного хозяйства
• В 1926—1934 годах работал в системе рабоче-крестьянской инспекции (Вятка, Нижний Новгород — Горький)
• В 1934—1937 годах работал в Комиссии советского контроля при СНК СССР (Ленинград)
• В 1937—1938 годах уполномоченный Комиссии советского контроля при СНК СССР по Дальне-Восточному краю
• В 1938—1940 годах уполномоченный Комиссии советского контроля при СНК СССР по Хабаровскому краю
• В 1940—1941 годах был заместителем председателя Комиссии советского контроля при СНК СССР, после её преобразования — заместителем народного комиссара государственного контроля СССР.
• В 1941—1944 годах заместитель народного комиссара боеприпасов СССР, одновременно в 1942—1945 годах заместитель члена Государственного комитета обороны (Л. П. Берия)
• 20 октября 1943 года Постановлением СНК СССР № 1148 присвоено звание генерал-майор инженерно-технической службы
• 20 августа 1945 года — 26 июня 1953 года — член Специального комитета № 1 при Государственном Комитете Обороны — СНК — СМ СССР (с 24 августа 1945 года — секретарь совета) и член технического совета комитета, работал над созданием атомной бомбы. 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне осуществлён взрыв первой советской плутониевой бомбы «РДС-1»
• В 1953—1956 гг. — начальник Управления научно-технической информации и международных связей Министерства среднего машиностроения СССР
• С 1956 года — начальник управления в Государственном комитете по использованию атомной энергии. Тогда его называли ещё Управлением по иностранным вопросам

Сначала жил в Москве в гостинице «Москва», затем переехал в «Дом Правительства» известном также как «Дом на набережной», в квартиру 498, позже в 1942 году жил в квартире 458, 23 подъезд. Из Дома они уехали в 1945 году.

Скончался 15 июня 1965 году. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок 6).

Награды

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 октября 1949 года «О присвоении звания Героя Социалистического Труда научным, инженерно-техническим и руководящим работникам научно-исследовательских, конструкторских организаций и промышленных предприятий» (с грифом: «Не подлежит опубликованию») «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» Махневу Василию Алексеевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

• два ордена Ленина (24.11.1942; 29.10.1949)
• орден Кутузова I степени (16.09.1945)
• орден Кутузова II степени (18.11.1944)
• два ордена Трудового Красного Знамени (20.01.1942; 05.08.1944)
• медали

• Сталинская премия (1949)
• Сталинская премия (1953).

Семья

• Жена Софья Александровна, 1906 года рождения, родилась в Хабаровске.
• Сын Андрей, 1930 года рождения.
• Младший сын — Василий Васильевич.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9236 Махнёв, Василий Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».
• www.knowbysight.info/MMM/12159.asp
• web.archive.org/web/20131029191847/www.khlopin.ru/proceedings/13-6.pdf
• В. И. Секерин [macbion.narod.ru/s4/bomba.htm Тайна советской водородной бомбы]

Отрывок, характеризующий Махнёв, Василий Алексеевич

Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.