Мацкявичюс, Эрнест Гедревич

Эрнест Мацкявичюс
Ernestas Mackevičius
Эрнест Мацкявичюс ведёт программу «Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение»
Имя при рождении:	Эрнест Гедревич Мацкявичюс
Род деятельности:	тележурналист, телеведущий
Место рождения:	Вильнюс, Литовская ССР
Отец:	Гедрюс Мацкявичюс
Мать:	Марина Мацкявичене
Супруга:	Алина Ахметова
Дети:	дочь Далия Мацкявичюте (род. 2004)
Награды и премии:

Эрне́ст Гедревич Мацкя́вичюс (лит. Ernestas Mackevičius; 25 ноября 1968, Вильнюс) — российский тележурналист и телеведущий.

Биография

Родился 25 ноября 1968 года в Вильнюсе. Отец Эрнеста — режиссёр Гедрюс Мацкявичюс. Мать Марина Мацкявичене — журналист газеты «Вечерняя Москва». В 1994 году окончил газетное отделение факультета журналистики МГУ, куда поступил после службы в пограничных войсках.

Профессиональная деятельность

На телевидении работает с 1991 года. Начинал в телекомпании «ВИD» корреспондентом и ведущим программы «13-31». Затем работал в программе «Архипелаг» на Первом канале; в качестве российского корреспондента делал материалы для международного тележурнала «Центральный экспресс».

С 1992 по 1993 год работал корреспондентом программы «Панорама» на Первом канале.

В 1993 году переходит на только что образованный телеканал НТВ. С осени 1993 и до апреля 2001 года был парламентским корреспондентом в информационных программах этого телеканала.

14 апреля 2001 года, в день перехода телеканала НТВ под контроль «Газпром-Медиа», Мацкявичюс покидает телеканал вместе с командой Киселёва и переходит на работу в телекомпанию ТВ-6. В 2001—2002 годах — парламентский корреспондент телеканала ТВ-6. Был одним из корреспондентов в первом российском реалити-шоу «За стеклом». Принимал участие в программе «Тушите свет» с Хрюном Моржовым и Степаном Капустой в качестве ведущего.

На телеканале «Россия» работает с февраля 2002 года: изначально был автором и ведущим ежедневной утренней программы «Пролог»; с 2002 по 2005 год постоянный ведущий канала «Доброе утро, Россия!»; ведущий предвыборных дебатов на парламентских и президентских выборах в 2003—2004 и 2007—2008 годах.

В 2005—2006 годах — ведущий программы «Вести. Подробности» поочерёдно с Дмитрием Дибровым.

С мая 2006 года вёл выпуски «Вестей» в 17:00 и программу «Вести+». С сентября 2008 года представляет программу «Вести» в 20.00 вместе с Мариной Ким, Татьяной Ремезовой, Салимой Зариф и Ириной Россиус. С сентября 2016 года ведёт программу единолично.

В 2008—2011 годах — один из постоянных ведущих ежегодной программы «Разговор с Владимиром Путиным: продолжение» вместе с Марией Ситтель.

Является неоднократным участником и победителем шоу «Форт Боярд». Участвовал в телеигре «Сто к одному» дважды: в выпуске 29 апреля 2000 года в составе команды литовских деятелей искусства «Локис», и 15 мая 2011 года в составе команды телеведущих «Вести в кадре».

С 13 сентября 2015 года по 2 января 2016 года являлся (в паре с Наргиз Закировой, позднее с Мариной Кравец) ведущим второго сезона вокального проекта «Главная сцена» на телеканале «Россия-1». В мае 2016 года вместе с Дмитрием Губерниевым в эфире из Стокгольма комментировал конкурс Евровидение 2016.

Резонансные эпизоды

В мае 2014 года в программе «Вести» телеканала «Россия-1», в сюжете «Присяга под стволами» о боях под Славянском, для демонстрации жестокости украинских военных были использованы кадры с убитым мужчиной из выпуска «Вестей» от 18 ноября 2012 года. Видеосюжет, откуда были взяты эти кадры, был посвящён новости о введении контртеррористической операции в Баксанском районе Кабардино-Балкарии. Ведущий «Вестей» Эрнест Мацкявичюс объяснил ошибку редакторов «издержками интернета», после обнаружения которой видеоролик был удалён.

Выступая в августе 2015 года в лагере «Территория смыслов на Клязьме», Эрнест Мацкявичюс заявил о своём отказе от международных эталонов журналистики из-за начала новой холодной войны. Также он предложил считать современную журналистику мобилизационной, которая «позволяет защищаться в условиях информационной войны», а необходимость обороняться должна стать главным «профессиональным рефлексом». Бывший декан факультета журналистики МГУ Ясен Засурский, который помнит Эрнеста Мацкявичюса ещё студентом, в ответ на это высказывание заявил, что придерживающихся подобных принципов работников СМИ считать «даже журналистами часто нельзя, потому что они просто что–то пересказывают или выдумывают».

Награды и премии

• Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени (23 апреля 2008 года) — за информационное обеспечение и активную общественную деятельность по развитию гражданского общества в Российской Федерации.
• Орден Дружбы (22 апреля 2014 года) — за высокий профессионализм и объективность в освещении событий в Республике Крым (Указ Президента Российской Федерации от 22 апреля 2014 г. № 269 «О награждении государственными наградами Российской Федерации» официально не опубликован, однако Эрнест Мацкявичюс подтвердил факт награждения).
• Благодарность Правительства Российской Федерации (31 марта 2010 года) — за активное участие в освещении деятельности Председателя Правительства Российской Федерации.
• Благодарность Правительства Российской Федерации (3 марта 2012 года) — за активное участие в освещении деятельности Председателя Правительства Российской Федерации.

Семья

Эрнест Мацкявичюс женат на Алине Ахметовой, с которой познакомился, когда работал в Государственной думе. Алина заканчивала среднюю школу и пришла с одноклассниками на экскурсию в Госдуму. Дочь — Далия Мацкявичюте (род. 2004).

Ссылки

• [www.vesti.ru/doc.html?id=117949 Биография на сайте телеканала «Россия-1»]

Отрывок, характеризующий Мацкявичюс, Эрнест Гедревич

[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]