Машина времени (роман)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Машина времени (книга)»)
Перейти к: навигация, поиск

Машина времени
The Time Machine
Жанр:

фантастический роман

Автор:

Герберт Уэллс

Язык оригинала:

английский

Дата написания:

1895

Дата первой публикации:

1895

[www.lib.ru/INOFANT/UELS/timemach.txt Электронная версия]

Текст произведения в Викитеке

«Машина времени» (англ. The Time Machine) — роман Герберта Уэллса, его первое крупное научно-фантастическое произведение. Переработана из рассказа 1888 года «Аргонавты времени» и издана в 1895 году. «Машина времени» ввела в фантастику идею путешествия во времени и используемой для этого машины времени, которые использовались позднее множеством писателей и создали направление хронофантастики.





История

Работа над романом далась Уэллсу, по его собственным воспоминаниям, с огромным трудом. Идея возможности путешествия во времени возникла у него в 1887 году после того, как некий студент по фамилии Хэмилтон-Гордон в подвальном помещении Горной школы в Южном Кенсингтоне, где проходили заседания «Дискуссионного общества», сделал доклад о возможностях неэвклидовой геометрии по мотивам книги Ч. Хинтона «Что такое четвёртое измерение» (1884)[1].

«Машина времени» стала одним из первых литературных произведений, в которых описывается путешествие человека во времени с помощью техники (до этого известен рассказ Э.Митчелла «Часы, которые шли назад», опубликованный в 1881 году).

Сюжет

Основная часть этого сравнительно небольшого по объёму произведения описывает мир будущего (802701 год), в который отправляется Путешественник во Времени. Этот мир представляет собой своеобразную антиутопию — научный прогресс и социальное неравенство привели и к деградации человечества. В книге описаны два вида существ, в которые превратился человеческий вид — морлоки и элои.

Автор от первого лица описывает восемь дней, проведённых в этом мире Путешественником во Времени. После встречи с элоями он, не подозревая о морлоках, спокойно оставляет свою Машину на месте её «остановки» неподалёку от мемориала Белого Сфинкса, а сам присоединяется к элоям и пытается наладить с ними языковой контакт. Одновременно он старается осознать структуру и сущность нового человеческого общества и приходит к первым, достаточно половинчатым, выводам, что научно-технический прогресс на Земле остановился и человечество достигло состояния абсолютного покоя.

Тем временем морлоки, которые, несмотря на утрату интеллекта, сохранили чисто механический интерес к технике и способность её обслуживать, находят Машину Времени и скрывают её в пустотелом пьедестале Белого Сфинкса. Обнаружив пропажу, Путешественник чуть было не сходит с ума, но в конце концов успокаивается и понимает, что Машина не могла пропасть сама собой, а значит, её можно найти. Ему удаётся обнаружить следы переноски Машины Времени, ведущие к дверям в пьедестале Сфинкса, однако все попытки узнать что-либо у элоев наталкиваются на стену полного непонимания и отторжения.

В это же время у Путешественника появляется подруга из числа элоев — Уина, которую он спас, когда она тонула во время купания в реке. К его полной неожиданности, Уина нежно привязывается к Путешественнику и проводит с ним практически всё время, в определённой степени даже докучая ему. Тем не менее, он не решается оттолкнуть её выражения чувств, сам испытывая подавляющее его одиночество.

От Уины Путешественник впервые узнаёт о том, что в новом человеческом мире всё обстоит не так гладко, как кажется на первый взгляд — например, казавшееся ему навсегда утраченным элоями чувство страха на самом деле осталось в форме необъяснимой и всеобщей боязни темноты. Исследуя причину этого феномена, Путешественник совершенно случайно видит ночью нескольких морлоков, а затем впервые сталкивается с одним из них при свете дня в полуразрушенном тёмном здании, имеющим выход в Подземный Мир. Пытаясь понять его назначение, Путешественник отваживается на рискованный шаг — спуститься в Подземный Мир через один из вентиляционных колодцев. Достигнув дна, он попадает в гигантскую подземную пещеру, заполненную действующими машинами и механизмами, которые обслуживают орды морлоков, однако неподготовленность чуть было не приводит Путешественника к гибели, и лишь чудом ему удаётся спастись и вернуться в Верхний Мир (то есть на поверхность земли).

Путешествие под землю расставило всё на свои места, особенно после того, как Путешественник понял, чем именно питаются морлоки. Так, морлоки, в представлении Путешественника по Времени, оказываются потомками рабочих, «бедных», всю свою жизнь обитающими в Подземном мире и обслуживающими машины и механизмы. Они намного меньше и слабее современного человека, покрыты белой шерстью и не переносят яркого света. Элои — потомки прежней элиты общества, «богатых», слабые и хрупкие существа, совершенно не приспособленные к труду. И те, и другие за долгие тысячелетия существования, не требующего умственной деятельности, практически лишились разума, превратившись в полуживотных. Долгие тысячелетия морлоки снабжали элоев всем необходимым, но со временем пища в Подземном Мире закончилась, и морлоки стали в безлунные ночи выходить на поверхность, чтобы похищать элоев и употреблять в пищу их мясо.

Желая как можно быстрее выбраться из этого страшного времени, взяв с собой Уину, он ищет возможность взломать стены пьедестала Сфинкса и в поисках инструментов отправляется вместе с Уиной в Зелёный Фарфоровый Дворец — разрушающийся музей, подобный Южно-Кенсингтонскому. Здесь он находит спички, камфору и выламывает из экспоната металлическую дубину, однако на обратном пути к Сфинксу через ночной лес попадает в окружение целого полчища морлоков. Пытаясь отпугнуть их огнём, Путешественник устраивает лесной пожар, истребивший множество преследователей, но при этом безвозвратно теряет Уину.

На утро следующего дня Путешественник достигает Сфинкса и неожиданно для себя находит двери его пьедестала открытыми, а Машину Времени — внутри. Поняв замысел морлоков — используя Машину в качестве приманки, заманить Путешественника в ловушку — он входит в камеру под монументом, где морлоки пытаются его схватить, закрыв вход в пьедестал; однако Путешественник по Времени отбивает их натиск и перемещается по времени в будущее.

Следующую остановку он совершает, вероятно, спустя несколько сотен миллионов или даже миллиардов лет (поскольку Солнце в это время достигает стадии красного гиганта, а периодическое торможение Земли под действием приливного ускорения завершилось), обнаружив полное отсутствие человечества и общий упадок жизни на земле. Движимый далее уже чисто научным интересом, Путешественник продвигается во времени ещё на 30 миллионов лет вперёд, однако, ощутив необычайную физическую усталость и будучи угнетён психологически от созерцания вида медленно умирающей Земли, возвращается назад и в конечном итоге попадает обратно в тот же самый день, в который начал своё Путешествие, но на несколько часов позже исходного времени.

Рассказ Путешественника по Времени, составляющий наибольшую часть романа Уэллса, его собеседниками воспринимается с недоверием, поэтому уже на следующий день он, подготовив необходимые приборы и инструменты, отправляется в новое Путешествие во Времени с целью привезти из него соответствующие доказательства, — из которого уже никогда не возвращается.

Удалённый фрагмент 14-й главы

Часть этой главы была удалена редактором издания 1895 года Уильямом Хенли. Восстановленный текст: [en.wikisource.org/wiki/The_Grey_Man The Grey Man].

Фрагмент рассказывает о том, что увидел Путешественник, сбежав от морлоков в будущее. После остановки он видит, что все следы зданий исчезли, а по унылой равнине скачут и щиплют траву похожие на кроликов зверьки размером с терьера, покрытые серой шерстью. Путешественник убил одного камнем и с удивлением обнаружил, что это потомок человека. Вдруг из болота выползают гигантские многоножки, и Путешественник бежит в следующий день, обнаруживая останки человечка, съеденного, по-видимому, многоножкой.

Текст был удалён ввиду нелицеприятного описания вырождения людей будущего, ставших кормом для членистоногих.

Переводы на русский язык

Впервые перевод опубликован в 1900 году в журнале «Россия» под названием «В глубь веков» в переводе В. И. Томашевской. Наиболее известные впоследствии переводы были следующих авторов: Э. Пименова, К. Морозова, Д. Вейс, В. Бабенко, В. Нифонтов, Н. Морозова вместе с К. Волковым.

Интересные факты

  • Имя Уина — подруги главного героя этого романа — похоже на имя Уэна (в некоторых переводах Уэнна) подруги главного героя повести Герберта Уэллса же «Мистер Блэтсуорси на острове Рэмполь».

Экранизации

Напишите отзыв о статье "Машина времени (роман)"

Примечания

  1. Кагарлицкий Ю. И. Вглядываясь в грядущее. Книга о Герберте Уэллсе. Предисл. П. Париндера. М., Книга, 1989. (Писатели о писателях). Стр. 143—156.

Ссылки

  • [fantlab.ru/work9452 Машина времени (роман)] на сайте «Лаборатория Фантастики»
  • [www.serebniti.ru/2011/10/morloki-i-elloimashina-vremeni-v-rossii-est/ Психологические аспекты морлоков и эллоев по мнению психотерапевта А. Г. Данилина]

Отрывок, характеризующий Машина времени (роман)

Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.