Маяк острова Боди

Маяк
Маяк острова Боди Bodie Island Light
Маяк и дом смотрителя.
Страна	США
Полуостров	Боди
Дата строительства	1872
Высота маяка	48
Расстояние	6 М
Автоматический	да
Действующий	да

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Маяк острова Боди (англ. Bodie Island Lighthouse) — маяк на Внешних отмелях в Северной Каролине, стоит на полуострове Боди. Нынешний маяк — третий, стоящий на этом месте. Высота маяка — 48 м. Расположен на внутреннем берегу со стороны залива Роанок-саунд, несколько миль южнее города Нэгс-Хед.

История

Предшественники нынешнего маяка стояли южнее протока Орегон на острове Пи на месте, которое ныне — под водой. Первый маяк был построен в 1847 году, но был заброшен в 1859 году из-за слабости основания. Второй был построен в 1859 году, но разрушен войсками конфедератов во время Гражданской войны, которые опасались, что армия северян воспользуется им как постом наблюдения. Наконец, нынешний маяк был сооружен в 1872 году и оснащён линзой Френеля. В 1932 году на него был поставлена электрическая лампа, питавшаяся от масляного генератора. В 1940 году маяк стал полностью автоматизирован, а с 1953 года подсоединён к электрической сети.

См. также

• Маяк мыса Хаттерас
• Маяк мыса Лукаут

Ссылки

• [geonames.usgs.gov/pls/gnispublic/f?p=gnispq:3:::NO::P3_FID:981674 Маяк острова Боди]. Информационная система географических названий (США), Геологическая служба США.
• [www.nps.gov/caha/bodielh.htm Маяк острова Боди на сайте Национальный парк США.] (недоступная ссылка — история)

Отрывок, характеризующий Маяк острова Боди

Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.