Маясис, Василиос
| Василиос Маясис | |
| Βασίλειος Μαγιάσης | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Подданство: | |
| Жанр: | |
| Стиль: | |
Василиос Маясис (греч. Βασίλειος Μαγιάσης; 1880, Каир — 1926, Лерос)[1] — греческий художник-маринист конца 19-го — начала 20-го века.
Биография
Василиос Маясис родился в 1880 году в греческой общине Каира, Египет.
Маясис учился живописи в Неаполе, Италия. Маясис жил и работал в Западной Европе, но с началом Первой мировой войны, в 1914 году, поселился в Греции.
В 1917 году у него учился живописи известный впоследствии греческий художник Гикас Хадзикириакос[2].
Художник умер в 1926 году на острове Лерос.
Маясис оставил после себя множество пейзажей Египта и Аттики. Но основная тематика работ Маясиса — море. Критики отмечают значительное влияние Маясиса на современную греческую морскую живопись. Его работы выставлены в Национальной галерее Греции[3].
Напишите отзыв о статье "Маясис, Василиос"
Ссылки
- ↑ [www.nationalgallery.gr/site/content.php?artist_id=4464 National gallery]
- ↑ [www.benaki.gr/index.asp?id=101020102&lang=gr Μουσείο Μπενάκη, Χρονολόγιο Ν. Χατζηκυριάκου Γκίκα]
- ↑ [paletaart.wordpress.com/2012/07/17/%ce%bc%ce%b1%ce%b3%ce%b9%ce%ac%cf%83%ce%b7%cf%82-%ce%b2%ce%b1%cf%83%ce%af%ce%bb%ce%b5%ce%b9%ce%bf%cf%82-magiasis-vasileios-1880-1926/ Μαγιάσης Βασίλειος – Magiasis vasileios [1880-1926] | paletaart – Χρώμα & Φώς]
Отрывок, характеризующий Маясис, Василиос
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
