Ма Хушань
Поделись знанием:
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
| Ма Хушань кит. 馬虎山 | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1929-1954 |
| Звание | |
| Командовал | |
| Сражения/войны |
Синьцзянское восстание, Синьцзянская война (1937), Гоминьдановское исламское восстание в Китае (1950-1958) |
Ма Хуша́нь (1910—1954; кит. упр. 馬虎山, пиньинь: Mǎ Hushān) — дунганский военачальник, сводный брат и последователь Ма Чжунъина. Правил южной частью Синьцзяна, получившей название «Тунганистан», в 1934-1937 гг.[1]
Биография
Ма Хушань сражался против Красной армии и белогвардейцев во время советского вторжения в Синьцзян и нанёс им поражение[2][3]. Он также принимал участие в войне против первой Восточно-Туркестанской республики, командуя 36-й дивизией НРА в битвах под Кашгаром и Хотаном.[4]
В 1935 г. дивизия генерала подавила антидунганское восстание уйгур в оазисе Чарклык.
Тунганистан
Установив контроль над южными территориями Синьцзяна, названными Тунганистаном, Ма Хушань объявил лояльность гоминьдановскому правительству в Нанкине, куда посылал эмиссаров, прося о помощи в борьбе против провинциальных сил Шэн Шицая и СССР. Базой генерала стал город Хотан.
Синьцзянская война (1937)
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Гибель
В 1950 — 1954 гг. Ма возглавлял гоминьдановское исламское восстание против НОАК. Его войска применяли партизанскую тактику, устраивая засады в долинах и горах, в которых гибли сотни солдат НОАК. В 1954 г. генерал был схвачен и казнён в Ланьчжоу.[5][6]
Напишите отзыв о статье "Ма Хушань"
Примечания
- ↑ Forbes Andrew D. W. Warlords and Muslims in Chinese Central Asia. — Cambridge, England: CUP Archive, 1986. — ISBN 9780521255141.
- ↑ M. Rafiq Khan. [books.google.com/books?ei=q30aTMiYCI6ONtGT1O8F&ct=result&id=2iE-AAAAIAAJ&dq=ma+hu-shan&q=Deputy+Divisional+Commander+of+the+36th+Division+ Islam in China]. — Delhi: National Academy, 1963. — P. 63.
- ↑ Dickens, Mark [oxuscom.com/sovinxj.htm The Soviets in Xinjiang 1911–1949]. Oxus Communications. Проверено 18 ноября 2008. [www.webcitation.org/68wQvZE7J Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ Chahryar Adle, Madhavan K. Palat, Anara Tabyshalieva. [books.google.com/books?id=XPfcfF8LRWQC&pg=PA395&dq=ma+hu-shan+victories&hl=en&ei=mJzsTKi7Dcb_lgeExLmWAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CDMQ6AEwAg#v=onepage&q&f=false History of Civilizations of Central Asia: Towards the contemporary period : from the mid-nineteenth to the end of the twentieth century]. — UNESCO, 2005. — P. 395. — ISBN 9231039857.
- ↑ Hao-jan Kao. The Imam's story. — Hong Kong: Green Pagoda Press, 1960. — P. 106.
- ↑ Andrew D. W. Forbes. [books.google.com/books?id=IAs9AAAAIAAJ&pg=PA134&dq=ma+hu-shan&hl=en&ei=fSQYTNMFhryVB46G2NoL&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CC8Q6AEwAA#v=snippet&q=ma%20hu-shan%20career%20petty%20captured%20executed%20lanchow%20in%201954&f=false Warlords and Muslims in Chinese Central Asia: a political history of Republican Sinkiang 1911-1949]. — Cambridge, England: CUP Archive, 1986. — P. 376310. — ISBN 0521255147.
Отрывок, характеризующий Ма Хушань
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
