Ма Цзянь
| Ма Цзянь | |
| кит. 馬建 | |
 | |
| Дата рождения: |
18 августа 1953 (70 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
писатель, художник |
| Язык произведений: |
китайский |
Ма Цзянь (кит. 馬建, 18 августа 1953, Циндао) — китайский писатель и художник, диссидент.
Содержание
Биография
Учился живописи, но его наставник в начале 1960-х годов подвергся репрессиям. Его обучение в школе было прервано культурной революцией, жертвой которой стал его дед. Учился собственными усилиями по книгам. В 1979 приехал в Пекин, стал фотожурналистом в газете Федерации профсоюзов, где работал до 1983.
Сблизился с художественным и литературным андеграундом, устраивал выставки у себя на квартире, где стали собираться китайские диссиденты, художники и писатели-нонконформисты. В 1983, в ходе очередной кампании по «очищению рядов творческой интеллигенции», был арестован. Освободившись, отправился в путешествие по стране, где продавал свои живописные работы. Через три года вернулся в Пекин, опубликовал в журнале нелицеприятные путевые записки о Тибете (1986), которые были осуждены официальными властями, тираж уничтожен, а дальнейшие публикации писателя запрещены. После событий на площади Тяньаньмэнь, когда он принял активное участие в протестах демократической молодежи, писатель в 1989 переехал в Гонконг. После передачи Гонконга Китаю в 1997 Ма Цзянь перебрался в ФРГ, а в 1999 обосновался в Лондоне. Постоянно приезжает в Китай и сохраняет связи с ним. Участвовал в основании независимого китайского ПЕН-Центра (2001) и в его последующей работе.
Живет в Лондоне со своей спутницей, переводчицей Флорой Дрю и их четырьмя детьми.
Книги
Рассказы и повести
Романы
- Бардо/ (思惑) (1989)
- Изготовитель лапши/ (拉面者) (1991)
- Девять перекрестков/ (九条叉路) (1993)
- Красная пыль/ (红尘) (2003)
- Пекинская кома/ (肉之土) (2009)
- Темная дорога/ (阴之道) (2012, длинный список премии «Индепендент» за переводную прозу)
Другие сборники
- Дорога Ма Цзяня/ (马建之路) (1987, путевые заметки и фотографии)
- Спутник по жизни/ (人生伴侣) (1996, стихи и эссе)
- Самая глубокая связь/ (发生关系) (1997, эссе)
Признание
[en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Cook_Travel_Book_Award Премия Томаса Кука за путевую прозу] (2002). Премия [en.wikipedia.org/wiki/Index_on_Censorship журнала Досье на цензуру] (2009). Афинская литературная премия (2010) и др. Проза Ма Цзяня переведена на полтора десятка языков мира, включая корейский и японский. Нобелевский лауреат Гао Синцзянь назвал его «одним из самых смелых и важных голосов в сегодняшней китайской литературе».
Напишите отзыв о статье "Ма Цзянь"
Ссылки
- [us.macmillan.com/author/majian На сайте издательства Макмиллан]
- [www.pwf.cz/archivy/autori/ma-jian/en/ На сайте Пражского литературного фестиваля, 2013]
Отрывок, характеризующий Ма Цзянь
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
