Ма Чжаньшань
| Ма Чжаньшань | |
| 马占山 | |
 Ма Чжаньшань | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
пехота, кавалерия |
| Годы службы |
1913-1945 |
| Звание |
генерал |
| Сражения/войны |
Хэйлунцзянская кампания |
Ма Чжаньшань (кит. 马占山, 1885 — 1950) — китайский генерал, противодействовавший японской интервенции в Маньчжурии, затем некоторое время служивший Маньчжоу-го, а впоследствии восставший и сражавшийся против японцев в разных частях Китая.
Содержание
Молодые годы
Ма Чжаньшань родился в Гунчжулине (сейчас — городской уезд на территории городского округа Сыпин) провинции Гирин в бедной крестьянской семье. В 20 лет он стал работать охранником в уезде Хуайдэ. За его меткость и другие качества У Цзюньшэн, командовавшей охраной железной дороги и Мукденским охранным батальоном, в 1908 году дал ему пост в своих частях.
В 1913 году Ма стал майором и командиром 3-й роты 3-го полка 2-й бригады Центральной кавалерийской армии в армии Китайской республики. В 1920 году он стал полковником и воевал на стороне своего хозяина — милитариста У Цзюньшэна. Потом он стал служить в Северо-восточной армии Чжан Цзолиня — сначала как командир 5-й кавалерийской бригады 17-й кавалерийской дивизии, затем как командир 3-й пехотной бригады Армии провинции Хэйлунцзян. После гибели Чжан Цзолиня в 1928 году Ма получил должности Командующего усмирением бандитов в провинции Хэйлунцзян и Главнокомандующего кавалерией провинции Хэйлунцзян.
Японское вторжение в Маньчжурию
Когда после Маньчжурского инцидента японская Квантунская армия вторглась в Маньчжурию, губернатор Вань Фулинь провинции Хэйлунцзян находился в Пекине, и в провинции не было никого, кто бы мог возглавить противодействие японцам. Чжан Сюэлян запросил инструкций у правительства в Нанкине и 10 октября 1931 года назначил Ма Чжаньшаня губернатором Хэйлунцзяна и главнокомандующим вооружёнными силами провинции. 19 октября 1931 года Ма прибыл в столицу провинции город Цицикар и на следующий день приступил к своим обязанностям. Он собрал военных на совещание и лично проинспектировал оборонительные позиции. Столкнувшись с голосами, ратовавшими за капитуляцию, он заявил: «Меня поставили руководить провинцией, и я обязан её защищать».
Японцы потребовали, чтобы был починен ранее взорванный мост через реку Нэньцзян, но Ма Чжаньшань отказался это сделать. Тогда японцы послали собственную ремонтную бригаду под охраной 800 солдат. Поблизости от моста находилось 2.500 китайских солдат, и произошёл бой у моста через Нэньцзян, положившей начало Хэйлунцзянской кампании. Несмотря на то, что ему пришлось отвести войска под напором вооружённых танками и артиллерией японцев, Ма стал национальным героем из-за своего освещённого в китайской и международной прессе сопротивления японским интервентам. Его примеру последовали Тин Чао и другие командиры, а в войска пошёл поток добровольцев. 18 ноября Ма Чжаньшань эвакуировал Цицикар. После того, как войска генерала Тин Чао были выбиты из Харбина, войска Ма Чжаньшаня, понеся серьёзные потери, были вытеснены через советскую границу.
Маньчжоу-го
Учитывая большую популярность Ма, полковник Доихара Кэндзи предложил ему большую сумму денег за присоединение к Маньчжурской императорской армии. Ма согласился, и предложил совершить поездку по стране, чтобы убедить местных жителей поддержать новое правительство. В январе 1932 года он прилетел в Шэньян, где присутствовал на митинге, посвящённом образованию Маньчжоу-го; будучи больным, он не стал подписывать Декларацию независимости Маньчжоу-го. В марте он присутствовал на церемонии провозглашения Пуи императором Маньчжоу-го, и был назначен на должности министра обороны Маньчжоу-го и губернатора провинции Хэйлунцзян. Однако японцы не доверяли ему полностью (как и прочим должностным лицам Маньчжоу-го), и прежде, чем предпринимать любые шаги, он был обязан запрашивать одобрения у приставленного к нему японского советника.
Так как новый статус губернатора Хэйлунцзяна внутри Маньчжоу-го не давал Ма Чжаньшаню ничего, что он имел будучи независимым милитаристом, он решил восстать, используя японские деньги для создания и экипировки новых собственных войск. Он секретно вывез оружие из арсеналов и эвакуировал членов семей своих солдат. 1 апреля 1932 года под предлогом проведения инспекции он вывел войска из Цицикара. 7 апреля в Хэйхэ Ма Чжаньшань провозгласил независимость Хэйлунцзяна от Маньчжоу-го. В начале мая Ма реорганизовал свои войска в 9 бригад, и создал ещё 11 соединений в Буси, Ганьнане, Кэшани, Кэдуне и других городах вокруг Цицикара. Эти войска были названы «Северо-Восточной антияпонской армией национального спасения», а Ма Чжаньшань стал номинальным руководителем всех добровольческих антияпонских военных формирований в регионе, чья численность доходила до 300 тысяч человек.
Руководимые Ма войска устраивали засады вдоль основных путей сообщения, и причинили много неприятностей японским и маньчжурским войскам в ряде стычек. Чтобы уничтожить их, Квантунская армия задействовала крупные японско-маньчжурские силы в ходе «Операции по подавлению Ма Чжаньшаня». Понеся серьёзные потери, войска Ма тем не менее смогли спастись благодаря небрежности маньчжурских войск (это было главным недостатком марионеточных войск — в японском приказе отмечалось, что они «выполняют приказы формально», то есть без энтузиазма). В сентябре Ма наладил контакты с «Армией национального освобождения Хэйлунцзяна» Су Бинвэня. В декабре в ходе «Операции по подавлению Су Бинвэня» 30.000 японско-маньчжурских войск вынудили Ма Чжаньшаня и Су Бинвэня перейти советскую границу. Остальные войска были оттеснены в провинцию Жэхэ.
Антияпонская война
Ма Чжаньшань долгое время оставался за границей, будучи в СССР, Германии и Италии. Он вернулся в Китай только в июне 1933 года. Придя к Чан Кайши, он попросил войска, чтобы воевать против японцев, но его помощь была отвергнута. Ма поселился в Тяньцзине, где жил до октября 1936 года, когда Чан Кайши неожиданно отправил его в сражения гражданской войны. Во время Сианьского инцидента Ма Чжаньшань посоветовал Чжан Сюэляну не убивать Чан Кайши в момент, когда Родина стоит перед угрозой иностранного вторжения. Чжан Сюэлян назначил Ма Чжаньшаня на должность командира кавалерийской группы для борьбы с японцами, но это назначение было отменено, когда Чан Кайши арестовал Чжан Сюэляна.
После инцидента на Лугоуцяо Ма Чжаньшань был назначен командующим войсками, предназначенными для действий в провинциях Ляонин, Цзилинь, Хэйлунцзян и Жэхэ. В августе 1937 года, разместив штаб-квартиру в Датуне, Ма Чжаньшань повёл свои войска воевать с японцами в провинциях Чахар, Суйюань и Шаньси, где взаимодействовал с войсками Фу Цзои.
Ма Чжаньшань питал отвращение к соглашательской политике гоминьдана, и более склонялся к политике сопротивления японской агрессии, проповедуемой коммунистической партией Китая. В 1939 году он посетил Яньань, где в это время находились руководители КПК. В августе 1940 года коммунистическая партия Китая дала Ма Чжаньшаню пост губернатора провинции Хэйлунцзян; он держал эту информацию в секрете до конца войны.
После капитуляции Японии гоминьдановское правительство назначило Ма Чжаньшаня заместителем ответственного за поддержание порядка на Северо-Востоке. Он прибыл на службу в Шэньян, но через полгода под предлогом болезни вернулся домой в Пекин. В январе 1949 года он перешёл на сторону КПК и уговорил Фу Цзои передать Пекин коммунистам без боя. После основания КНР Мао Цзэдун пригласил Ма Чжаньшаня в июне 1950 года стать членом НПКСК, но тот не смог этого сделать из-за болезни. В ноябре 1950 года Ма Чжаньшань скончался.
Напишите отзыв о статье "Ма Чжаньшань"
Примечания
Ссылки
Книги
- Dupuy Trevor N. Encyclopedia of Military Biography. — I B Tauris & Co Ltd, 1992. — ISBN 1-85043-569-3.
- Elleman Bruce. Modern Chinese Warfare. — Routledge, 2001. — ISBN 0415214742.
- Jowett Phillip S. Rays of The Rising Sun, Armed Forces of Japan’s Asian Allies 1931-45, Volume I: China & Manchuria. — Helion & Co. Ltd., 2004. — ISBN 1874622213.
- Mitter Rana. The Manchurian Myth: Nationalism, Resistance, and Collaboration in Modern China. — University of California Press, 2000. — ISBN 0520221117.
- Wang Ke-Wen. Modern China: An Encyclopedia of History, Culture, and Nationalism. — Routledge, 1997. — ISBN 0815307209.
Внешние ссылки
- [www.qqhr.gov.cn/EN/mzs.htm Ma Zhanshan] with photo
- [www.questia.com/PM.qst;jsessionid=G6yQxGynz1R7mnJgL5fJcPfbLTnRjLWgH21DMHpVJCNCpZYNBs4b!655935560!290617960?a=o&d=5000186948 The volunteer armies of northeast China]
Отрывок, характеризующий Ма Чжаньшань
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
