Мбальмайо

Город Мбальмайо фр. Mbalmayo Страна КамерунКамерун Статус центр департамента Регион ЦентральныйЦентральный регион (Камерун)|Центральный Департамент Ньонг и Соо Координаты 3°31′00″ с. ш. 11°30′00″ в. д.3.51667° с. ш. 11.50000° в. д. / 3.51667; 11.50000    Высота над уровнем моря 335 м Население 65 400 человек (2001) Часовой пояс UTC+1 Показать/скрыть карты

Мбальма́йо (фр. Mbalmayo) — город на юге Центрального региона Камеруна, центр департамента Ньонг и Соо. Население 65,4 тыс. человек (данные 2001 года).

География

Город расположен в 50 километрах к югу от Яунде и в 100 километрах к северо-востоку от города Эболова на берегах реки Ньонг. К городу проложена железнодорожная ветка, которая связывает его с Яунде.

История

В соответствии с Соглашением между Правительством СССР и Правительством Камеруна о сотрудничестве в строительстве и оборудовании в Камеруне национальной сельскохозяйственной школы, заключённом 17 апреля 1966 года, в Мбальмайо была построена национальная лесотехническая школа для подготовки специалистов и рабочих в отраслях сельского хозяйства, лесного хозяйства и деревообработки, рассчитанная на 100 учащихся. На протяжении более 20 лет подготовку специалистов осуществляли советские преподаватели. В 1991 году СССР принял решение заморозить выделенный ранее кредит, предназначенный на развитие учебного заведения, его модернизацию и создание на его основе Национального института инженеров водного и лесного хозяйства. Камерунцы отказались заключить контракт на коммерческой основе, и советские преподаватели покинули лесотехническую школу, проекты остались нереализованными.

Население

Численность населения по годам (тыс. чел.)
Дата оценки или переписи	1987	2001	2008
Численность населения	35,4	65,4	88,7

Религия

Основная религия жителей Мбальмайо — католицизм. Католиками являются приблизительно 60 % жителей Мбальмайо и его окрестностей. Мбальмайо — место пребывания епископа (с 24 июня 1961 года).

Экономика

Мбальмайо — центр сельскохозяйственного района, образовательный центр региона. В городе развита лесная промышленность.

Достопримечательности

• Кафедральный собор.

Отрывок, характеризующий Мбальмайо

Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».