Пигмейские языки
Пигмеи — культурно-расовая группа народов Экваториальной Африки, известная как «лесные люди», ещё до недавнего времени сохраняла мезолитический образ жизни (охота и собирательство) и примитивную социальную структуру, лишённую иерархии (чем напоминала современных бушменов и аборигенов Австралии). После завоевания более развитыми аграрными племенами (в основном носителями убангийских и банту языков) находятся в зависимости от своих аграрных «патронов».
Пигмеи ещё до европейской колонизации перешли на языки завоевавших их племён. О существовании в эпоху до их покорения пигмейских языков свидетельствуют остатки лексики, связанной с лесным образом жизни (названия съедобных и лекарственных растений, термины, связанные со сбором мёда и т. д.). В частности, пигмейские племена ака и бака (Габон) имеют идентичную «лесную» лексику, говоря при этом на языках разных семей (банту и убангийской). В то же время, следует предположить раздробленность и разнородность вымерших пигмейских языков, поскольку даже «лесная» лексика, отличающая их языки от языков народов-«патронов», у разных пигмейских народов различна.
Содержание
Гипотезы об изначальных пигмейских языках
Как минимум для ряда этнических групп современных пигмеев предполагается существование в прошлом языков иного происхождения, чем те, на которых они говорят сейчас. Как пишет Меррит Рулен, «африканские пигмеи говорят на языках, принадлежащих либо к нило-сахарской, либо нигеро-кордофанской семье. Предполагается, что раньше пигмеи говорили на своём языке или языках, но затем, из-за симбиоза с другими африканскими народами, ещё в дописьменные времена они перешли на языки, относящиеся к указанным двум семьям»[1]. Единственным свидетельством этого является общая лексика языков ака и бака, относящихся к разным семьям. По мнению Роджера Бленча, эта общая лексика могла быть не пигмейского происхождения, а заимствованной у какого-то другого исчезнувшего народа[2].
Широко распространено мнение, что африканские пигмеи являются прямыми потомками охотников и собирателей позднего каменного века центральных тропических лесов Африки, которые были частично ассимилированы или вытеснены мигрантами-земледельцами, и усвоили их языки, относящиеся к центральносуданской, убангийской и банту семьям. Эта точка зрения пока что не подкреплена археологией, а лингвистические и генетические свидетельства не являются общепризнанными[3][4][5].
Около 30 % лексики языка ака не относится к языкам банту, так же, как около 30 % лексики языка бака не относится к убангийским. Большая часть этой лексики относится к растениям, сбору мёда или иным образом связана с лесным образом жизни и является общей для указанных двух групп пигмеев запада Африки. Предполагается, что эта лексика является субстратом вымершего западнопигмейского языка, условно обозначаемого как мбенга или баака. Критики отмечают, что эта лексика могла быть «бродячей лексикой», переходившей от одного пигмейского народа к другому, тем более, что её удаётся реконструировать лишь до уровня XV века н. э.[6]
Языки современных пигмейских народов
В настоящее время пигмеи в основном говорят на нило-сахарских языках, нигеро-кордофанских языках.
Напишите отзыв о статье "Пигмейские языки"
Примечания
- ↑ Ruhlen, Merritt. The Origin of Language: Tracing the Evolution of the Mother Tongue. John Wiley & Sons, Inc: New York, 1994. p. 154
- ↑ Blench, Roger. 1997. «The languages of Africa». In Blench & Spriggs (eds.), Archaeology and language IV
- ↑ R. Blench and M. Dendo. [web.archive.org/web/20070928035133/homepage.ntlworld.com/roger_blench/Language%20data/SAFA%202004%20genetics%20paper.pdf Genetics and linguistics in sub-Saharan Africa], Cambridge-Bergen, June 24, 2004.
- ↑ Klieman, Kairn A. The Pygmies Were Our Compass: Bantu and BaTwa in the History of West Central Africa, Early Times to c. 1900, Heinemann, 2003.
- ↑ Cavalli-Sforza, Luigi Luca, ed. African Pygmies. Orlando, Fla.: Academic Press, 1986.
- ↑ Serge Bahuchet, 1993, History of the inhabitants of the central African rain forest: perspectives from comparative linguistics. In C.M. Hladik, ed., Tropical forests, people, and food: Biocultural interactions and applications to development. Paris: Unesco/Parthenon.
Литература
- Serge Bahuchet (1993) Histoire d’une civilisation forestière, volume 2.
- Serge Bahuchet, 2006. «Languages of the African Rainforest» Pygmy «Hunter-Gatherers: Language Shifts without Cultural Admixture.»[hal.archives-ouvertes.fr/docs/00/54/82/07/PDF/Bahuchet_2006--Leipzig_Version1.pdf] In Historical linguistics and hunter-gatherers populations in global perspective. Leipzig.
- Hewlett & Fancher, 2011. «Central African Hunter-Gatherer Research Traditions». In Cummings, Jordan, & Zvelebil, eds, Oxford Handbook of the Archaeology and Anthropology of Hunter-Gatherers. Oxford University Press
Ссылки
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=74-16 Банту языки]
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=60-16 Нило-сахарские языки]
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=2735-16 Нигеро-кордофанские языки]
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=564-16 Убангийские языки]
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=623-16 Центральносуданские языки]
Отрывок, характеризующий Пигмейские языки
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
