Дело «Трёх китов»

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мебельное дело»)
Перейти к: навигация, поиск

«Мебельное дело», или дело «Трёх китов» получило широкую огласку благодаря межведомственным конфликтам между «силовыми» и таможенными органами России. В основе дела — контрабанда итальянской мебели в период с 1999 по 2000 год обществом с ограниченной ответственностью «Лига Марс» для реализации мебельными центрами «Гранд» и «Три кита». Оценки суммы недополученных таможенных платежей разнятся от 550 тыс. рублей, согласно прокуратуре, до 8 млн долларов, согласно таможенному комитету. Контрабанда осуществлялась путём занижения веса, в результате чего стоимость товара падала в 3—7 раз.[1]





Первоначальное расследование МВД

В августе 2000 года сотрудники Государственного таможенного комитета (ГТК) закрыли мебельный магазин «Три кита» и арестовали партию мебели, поставленную компаниями ООО «Бастион» и ООО «Лига Марс», обвинив поставщиков в контрабанде.

В сентябре 2000 года было возбуждено уголовное дело о контрабанде через ООО «Лига Марс», в октябре вести это дело взялся Следственный комитет при МВД РФ.

В течение полутора месяцев осени 2000 года следователем комитета МВД Павлом Зайцевым были получены свидетельские показания на вовлечённость в дело сотрудников центрального аппарата ФСБ. Согласно Роману Шлейнову, протокол телефонного прослушивания, организованного по решению Мосгорсуда, выявил разговор, в котором упоминалась встреча владельца «Трёх китов» Сергея Зуева, замешанного в деле, с президентом Владимиром Путиным.[2] Согласно статье Шлейнова 2006 года, один из руководителей следственного комитета МВД показал на суде, что неопределённые лица заплатили прокурорам взятку порядка 2 миллионов долларов за прекращение дела.[3] Это показание совпало с протоколом прослушивания. Один из свидетелей показал, что помощник начальника департамента экономической безопасности ФСБ пытался повлиять на расследование.[3]

В ноябре 2000 года дело было затребовано на проверку Генеральной прокуратурой РФ и через некоторое время было закрыто.

В октябре 2001 года руководство ГТК вновь назвало Зуева организатором контрабандной сети и в том же месяце Центральная оперативная таможня возбудила против него уголовное дело по обвинению в уклонении от уплаты таможенных платежей, после чего это дело также было затребовано для проверки Генпрокуратурой РФ.

По предварительным результатам расследования Новой газеты, в конфликт при расследовании контрабанды оказались вовлечены, с одной стороны, МВД и государственная таможня, а с другой стороны — ФСБ (в частности, заместитель директора, начальник департамента экономической безопасности Юрий Заостровцев) и Генпрокуратура.[4]

Обвинения против следователя МВД и работников Таможенного комитета

В декабре 2000 года Генпрокуратура возбудила уголовное дело против следователя МВД Зайцева за неоправданные задержания граждан.[5]

Генпрокуратура привлекла к уголовной ответственности также двух высокопоставленных сотрудников Таможенного комитета, Марата Файзуллина и Александра Волкова.

27 мая 2003 года был убит свидетель защиты Файзуллина и Волкова, президент ассоциации «Мебельный бизнес» Сергей Переверзев.[6] И судья, и Переверзев получали анонимные угрозы.

4 июня 2003 года Дорогомиловский суд Москвы оправдал Файзуллина и Волкова.[7]

Судья Московского городского суда Ольга Кудешкина, рассматривавшая повторно иск прокуратуры к Зайцеву, в начале декабря 2003 года подала заявление в Высшую квалификационную коллегию судей о давлении на неё Председателя суда Ольги Егоровой и о незаконных телефонных переговорах Председателя с заместителем генпрокурора Бирюковым. В итоге Кудешкина была лишена статуса судьи.[8][9]

В августе 2004 года Верховный суд приговорил следователя Зайцева к двум годам условно. Однако председательствующий судья Галиуллин выразил особое мнение об отсутствии состава преступления в действиях следователя Зайцева, так как доводы в пользу арестов подозреваемых опровергнуты не были. В июне 2005 года судимость Зайцева была аннулирована. 3 сентября 2009 года Павел Зайцев был восстановлен в должности.[10]

Другие события

По данным следователя МВД Зайцева, к Размику Саркисяну, директору завода, где работала его жена, наведывались сотрудники ФСБ и предлагали продать им компромат на Зайцева. Через несколько месяцев после задокументированного рассказа Зайцеву директор завода был убит.[4]

3 июля 2003 года Юрий Щекочихин, заместитель главного редактора «Новой газеты», ведущий журналистское расследование «мебельного дела», умер от скоротечного аллергического шока.[11] В его организме был найден ядовитый фенол.[12] За год до этого в своём открытом письме президенту Путину Щекочихин заявил, что работники ФСБ навязывали задержанному сотруднику ГРУ Вячеславу Жарко ложное признание в получении, совместно с тогдашним заместителем генерального прокурора Михаилом Катышевым, взяток от Бориса Березовского через Щекочихина. Щекочихин заявил, что Жарко, будучи сотрудником налоговой полиции Санкт-Петербурга, расследовал «финансовую авантюру» Путина и заместителя председателя правительства Олега Сосковца. Согласно письму, Жарко передал Щекочихину документы, подтверждающие заход кораблей без таможенного досмотра на базы ВМФ Лебяжий и Ломоносово с разрешения Путина и Сосковца. Щекочихин написал, что сотрудники ФСБ спрашивали Жарко о документах «финансовой авантюры». В своём письме Щекочихин выразил удивление, что его телефоны прослушиваются, и что ФСБ допрашивала Павла Зайцева в связи с публикацией Щекочихиным статьи в «Новой газете» о деле «Трёх китов».[13]

Роль Жарко вступила в противоречие со сделанным им через несколько лет заявлением, что в конце 1990-х годов он собирал информацию для Березовского, пользуясь служебным положением, а с 2003 года сотрудничал с английскими спецслужбами.[14]

ФСБ и Генпрокуратура пытались изъять распечатку телефонных прослушиваний, организованных по делу о «Трёх китах» решением Мосгорсуда и хранившихся в ГУБЭП ГУВД Московской области.

Ольга Анурова, работавшая в фирме «Интер-Дойс», замешанной в деле, впоследствии перешла в фирму «Беринг Консалтинг», получившую деньги со счёта предвыборной кампании Путина. Существуют подозрения, что учредителем фирмы является бывший одноклассник Путина, сотрудник спецслужб Александр Романов.

Новое продолжение

В 2002 году на основании запроса депутатов Государственной Думы РФ дело «Трёх китов» было возобновлено.

Владелец «Трёх китов» Сергей Зуев и другие четыре фигуранта были арестованы в июне 2006 года по подозрениям в контрабанде. Дело вёл следователь прокуратуры Ленинградской области Владимир Лоскутов. Незадолго до этого был отправлен в отставку генеральный прокурор Владимир Устинов и произошли обыски в таможенных и специальных службах.

В начале сентября 2007 г. начальник Управления оперативного обеспечения Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Александр Бульбов и несколько его коллег были задержаны сотрудниками ФСБ РФ. Бульбова и его соратников обвиняли в незаконном прослушивании телефонных переговоров при расследовании ими дела о контрабандных поставках мебели в торговый дом «Три кита». Сотрудники ФСКН утверждали, что они подозревали, что контрабандисты пользовались покровительством высокопоставленных коррумпированных сотрудников ФСБ.[15] Бульбов также был обвинен в получении и даче взяток и отмывании денег.[16]

1 апреля 2010 года Наро-Фоминский городской суд приговорил Зуева к восьми годам лишения свободы. Также сроки от четырех до семи лет получили Леладзе, Латушкин и Саенко. Остальные обвиняемые получили условные сроки.[17][18]

Напишите отзыв о статье "Дело «Трёх китов»"

Примечания

  1. [2002.novayagazeta.ru/nomer/2002/54n/n54n-s15.shtml Страна трех китов: коррупции, криминала, казнокрадства. Стенограмма закрытого заседания комитета ГД по безопасности], Новая газета, № 54 29 июля 2002 г.
  2. [2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/81n/n81n-s29.shtml Особый контроль для мебели], Роман Шлейнов, Новая газета, № 81, 1 ноября 2004 г.
  3. 1 2 [www.novayagazeta.ru/data/2006/44/02.html Не устояли на «Трёх китах»], Роман Шлейнов, Новая газета, № 44, 15 июня 2006 г.
  4. 1 2 [2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/81n/n81n-s29.shtml Особый контроль для мебели. Протокол прослушивания телефонного разговора свидетельствует: главному герою уголовного дела «Трех китов» устраивали встречу с Путиным]
  5. Заместитель министра, начальник Следственного комитета при МВД России генерал-майора юстиции В.В.Мозяков. [www.novayagazeta.ru/rassled2/kity/dok/0001.pdf Уважаемый Александр Иванович!]. архив расследований Новой газеты (25 июля 2001 г.). — письмо председателю Комитета по безопасности Государственной думы А.И.Гурову. [web.archive.org/web/20060111/www.novayagazeta.ru/rassled2/kity/dok/0001.pdf Архивировано из первоисточника 11 января 2006].
  6. [www.kommersant.ru/doc.html?docId=682324 И. о. генпрокурора пригодился для мебели]. Коммерсантъ № 106 (№ 3437) от 15 июня 2006 года.
  7. [www.yabloko.ru/Publ/2003/2003_06/030605_tvs_schekoch.html «Смотрите, кто пришёл»] с Юрием Щекочихиным. Владимир Соловьёв. ТВС, 4 июня 2003 года.
  8. [www.newsru.com/russia/27apr2006/kudeshkina.html Суд в Страсбурге принял к производству жалобу бывшей судьи Кудешкиной, уволенной за критику системы]. NEWSru (28 апреля 2006). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/65RcR8q1H Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  9. [www.svobodanews.ru/Transcript/2006/01/29/20060129141756487.html Ольга Кудешкина, бывший судья Мосгорсуда — Радио Свобода]
  10. [echo.msk.ru/news/638833-echo.html Следователь по особо важным делам Следственного комитета при МВД РФ Павел Зайцев восстановлен в должности]
  11. [ys.novayagazeta.ru/ Юрий Петрович Щекочихин (09.06.1950—03.07.2003).]
  12. [2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/46n/n46n-s05.shtml К заключению комиссионной судебно-медицинской экспертизы о правильности лечения Щекочихина Юрия Петровича, 1950 года рождения], выдержки из экспертизы, Новая газета, № 46, 1 июля 2004 года.
  13. [www.yabloko.ru/Press/Docs/2002/0325Schek-Putin-letter.html Открытое письмо Щекочихина Путину от 25 марта 2002 г.]
  14. Р. Соболь. [www.ntv.ru/novosti/112780/print/ Расплата за шпионскую идиллию] // НТВ, 7 июля 2007 г.
  15. [newsru.com/russia/06nov2007/bulbov.html Басманный суд признал законным предъявление обвинений генералу Бульбову]
  16. [www.peoples.ru/state/leader/fsb/aleksandr_bulbov/news_sledstvie_po_delu_generala_bulbova_zaversheno.shtml Следствие по делу генерала Бульбова завершено]
  17. [top.rbc.ru/incidents/01/04/2010/387658.shtml Главный обвиняемый по делу «Трёх китов» приговорен к 8 годам колонии]
  18. [www.rapsi-pravo.ru/judicial_news/20100809/250517066.html Приговор по делу «Трёх китов» вступил в силу]

Ссылки

  • [www.lenta.ru/lib/14186851/ Сергей Зуев на Lenta.ru]
  • [web.archive.org/web/20051218113547/www.novayagazeta.ru/rassled2/kity/karta.shtml Карта журналистского расследования] «Новой газеты».
  • Собственное расследование газеты «Известия»: [archive.is/20130416224002/www.izvestia.ru/investigation/article3113664/][archive.is/20130416231610/www.izvestia.ru/investigation/article3113713/][archive.is/20130417025157/www.izvestia.ru/investigation/article3113774/]
  • [ys.novayagazeta.ru/text/2003-06-02.shtml Дело о «Трёх китах»: судье угрожают, прокурора изолировали, свидетеля убили]. Юрий Щекочихин, Новая газета, № 39, 2 июня 2003 года.
  • [archive.is/20130416234907/www.izvestia.ru/investigation/article3093749/ Прокурор Устинов потерял кресло из-за «мебельного дела»?] статья «Известий».

Отрывок, характеризующий Дело «Трёх китов»

– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.