Медаль «За труды по устройству крестьян в Царстве Польском»

Медаль «За труды по устройству крестьян в Царстве Польском»
Страна	Российская империя
Тип	медаль
Кому вручалась	лицам, имевшим отношение к проведению крестьянской реформы в царстве Польском
Статистика
Дата учреждения	8 (20) декабря 1865 года
Учредитель	Александр II
Количество награждений	отчеканено 650 серебряных и 100 золотых медалей.
Диаметр	28 мм
Материал	золото, серебро
Медальеры	Н. А. Козин (аверс), И. И. Чукмасов (реверс)

«За труды по устройству крестьян в Царстве Польском» — медаль Российской империи, учреждённая в связи с проведением крестьянской реформы в царстве Польском и предназначенная для поощрения чиновников, работавших над её проведением. У медали было два варианта — золотой и серебряный, для награждения разных групп лиц. Всего отчеканено 650 серебряных и 100 золотых медалей. Медаль носили на Александровской ленте, впоследствии право на ношение медали было сделано наследственным.

Основные сведения

Медаль «За труды по устройству крестьян в Царстве Польском» учреждена 8 декабря 1865 года по повелению императора Александра II в ознаменование проведения крестьянской реформы в царстве Польском. Повеление было сообщено министру финансов М. Х. Рейтнеру членом Комитета по делам царства Польского П. П. Гагариным. По указу императора от 19 февраля 1866 года, данному Правительствующему сенату, устанавливался порядок награждения. Награждались этой медалью чиновники, работавшие над проведением реформы.

С проведением крестьянской реформы было связано ещё несколько наград. Чиновников, участвовавших в преобразованиях, происходивших в Российской империи за пределами царства Польского награждали медалями «За труды по освобождению крестьян», «За труды по устройству военно-заводского населения» и «За труды по устройству удельных крестьян». Для Александра II была учреждена персональная медаль «19 февраля 1861 года».

Порядок награждения

Золотыми медалями награждались:

• Лица, чей прямой задачей была разработка и рассмотрение проектов указа 19 февраля 1864 года об устройстве крестьян в царстве Польском;
• Чиновники не ниже IV класса, разрабатывавшие и претворявшие в жизнь указы от 19 февраля 1864 года об устройстве крестьян в царстве Польском;
• Председатели и члены учреждений, отвечающих за вопросы, связанные с крестьянством в царстве Польском: учредительного комитета, центральной комиссии по крестьянским делам, ликвидационной комиссии, а также генеральный полицмейстер и его помощник, начальники военных отделов в царстве Польском.

Серебряными медалями награждались:

• Председатели и комиссары комиссий по крестьянским делам, военно-полицейские уездные и участковые начальники;
• Чиновники от V до VIII класса, работавшие в канцеляриях учредительного комитета, в ликвидационной комиссии и других учреждениях, разрабатывавшие и претворявшие в жизнь указы от 19 февраля 1864 года об устройстве крестьян в царстве Польском;
• По особому представлению председателей Комиссий по крестьянским делам и удостоверению Учредительного комитета награждались отличившиеся состоящие при этих комиссиях чиновники, ревизор-землемеры, секретари комиссий;
• Также награждались волостные старшины и их помощники, если успешно работали в течение шести лет, волостные писари, работавшие не менее двенадцати лет.

Описание медалей

Медали изготовлены из золота или серебра. Диаметр 28 мм. Гурт гладкий. Медали не были круглыми: в верхней части они были увенчаны изображением императорской короны, к которому сзади крепилось ушко. Эта форма была уникальной, не встречающейся больше среди других наград Российской империи. На лицевой стороне медалей в центре изображёны портреты Николая I и Александра II в профиль. Под портретами подпись медальера: «Р.Н.К.» — «резал Николай Козин». Слева по дуге вдоль бортика дата выхода указа, ослаблявшего крепостную зависимость в Царстве Польском: «26 мая/7 июня 1846 ГОДА». Внизу вдоль бортика по дуге дата выхода четырёх указов об устройстве крестьян в царстве Польском: «19 февраля/2 марта 1864 ГОДА». Даты приведены через дробь по юлианскому календарю, принятому в основной части Российской империи и по григорианскому, принятому в царстве Польском. На оборотной стороне медали горизонтально расположена надпись в семь строк:

ЗА

ТРУДЫ

ПО УСТРОЙСТВУ

КРЕСТЬЯНЪ

ВЪ

ЦАРСТВѢ

ПОЛЬСКОМЪ

Штемпеля медалей изготовили медальеры Николай Алексеевич Козин (аверс) и Иван Иоакимович Чукмасов (реверс). За период с февраля по июль 1866 года на Санкт-Петербургском монетном дворе было отчеканено 650 серебряных и 100 золотых медалей.

В Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа хранится оригинал медали, выполненный в золоте.

Порядок ношения

Медаль имела ушко для крепления к ленте. Носилась на груди, по другим данным — в петлице. Лента медали — Александровская (красного цвета), то есть лента ордена Святого Александра Невского.

16 августа 1898 года император Николай II подписал указ, согласно которому право на ношение этих медалей становилось наследственным — старшие прямые потомки награждённых, исключительно по мужской линии, получили право на ношение всех медалей, учреждённых в связи с проведением крестьянской реформы. В случае, если прямых наследников не оставалось, медаль должна была оставаться на хранении у иных потомков этих лиц. Распоряжение это было связано с открытием памятника Александру II. В отдельном указе уточнялось, что потомки награждённых должны были носить медали на груди, правее медали «В память царствования императора Александра III».

Изображения медалей

• Medal "For works on peasants organizing in Poland", gold, averse.jpg

  Золото, аверс

• Medal "For works on peasants organizing in Poland", gold, reverse.jpg

  Золото, реверс

• Medal "For works on peasants organizing in Poland", silver, averse.jpg

  Серебро, аверс

• Medal "For works on peasants organizing in Poland", silver, reverse.jpg

  Серебро, реверс

Литература

• Дьяков М. Е. Медали Российской империи, часть 5, 1855—1881. — М.: ЗАО Духовная нива, 2006. — С. 132. — 270 с. — ISBN 5-87785-042-3.
• Петерс Д. И. [books.google.ru/books?id=RkdJQwAACAAJ Наградные медали России царствования Императора Александра II (1855—1881)]. — М.: Древлехранилище, 2008. — 404 с. — ISBN 978-5-93646-131-6.
• Чепурнов Н. И. Наградные медали Государства Российского. — М.: Русский мир, 2000. — С. 450. — 768 с. — ISBN 5-89577-024-X.
• Потрашков С. В. Награды СССР, России и Украины. — Харьков: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2011. — С. 99—100. — 416 с. — ISBN 978-5-9910-1393-2.

История России   Российская империя   Награды   Польша

Отрывок, характеризующий Медаль «За труды по устройству крестьян в Царстве Польском»

– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.