Медаль «За храбрость» (ЧССР)

Медаль «За храбрость»
Оригинальное название	чеш. Vyznamenání Za statečnost
Страна	Чехословакия Чехословакия
Тип	Медаль
Статус	Не вручается
Статистика
Дата учреждения	3 апреля 1951 года

Медаль «За храбрость» (чеш. Vyznamenání Za statečnost), государственная награда Чехословацкой Социалистической Республики.

История

Медаль «За храбрость» учреждена на основании Указа от 3 апреля 1951 года за № 30/1951, которым в том числе были учреждены ещё ряд наград, в том числе положение о Почётном звании «Герой Социалистического труда».

Положение

Медаль «За храбрость» вручается гражданам за храбрость и самоотверженность, проявленные в борьбе против диверсантов и прочих врагов государства или при защите неприкосновенности государственных границ, или иного проявления гражданского выдающегося мужества и отваги.

Награждённому помимо медали вручается диплом и удостоверение.

Медаль может вручаться посмертно.

Медаль «За храбрость» носится на левой стороне груди.

Для повседневного ношения предусмотрена планка, обтянутая лентой цветов медали.

Описание медали

Медаль изготавливается из серебра и имеет форму круга диаметром 33 мм.

На аверсе медали изображение двух ветвей лавра и липы, связанных лентой с надписью «Za statečnost» (За храбрость). С боку от композиции аббревиатура:

• до 1960 года – «ČSR» (Чехословацкая Республика);
• после 1960 года – «ČSSR» (Чехословацкая Социалистическая Республика).

На реверсе медали по окружности расположены ветви лавра и липы. В центре – выбитый порядковый номер медали.

Медаль при помощи серебряного кольца подвешена к ленте 38 мм в ширину и 55 мм в длину тёмного синего цвета с 9 мм полоской в середине государственных цветов.

Источники

[www.vyznamenani.net/?page_id=14 Vyznamenání Za statečnost] (чешск.) (2007). Проверено 9 апреля 2016.

Отрывок, характеризующий Медаль «За храбрость» (ЧССР)

Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.