Медведев, Алексей Сидорович
| Алексей Сидорович Медведев | |||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||
| Личная информация | |||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Гражданство | |||||||||||||||||||||||||||||
| Специализация | |||||||||||||||||||||||||||||
| Дата рождения | |||||||||||||||||||||||||||||
| Место рождения | |||||||||||||||||||||||||||||
| Дата смерти | |||||||||||||||||||||||||||||
| Тренер |
| ||||||||||||||||||||||||||||
| Вес |
свыше 90 кг | ||||||||||||||||||||||||||||
| Спортивное звание |
</td></tr><tr><td colspan="2" class="" style="text-align:center; "> </td></tr> </table> Алексей Сидорович Медведев — советский тяжелоатлет, чемпион и рекордсмен СССР, Европы и мира, Заслуженный мастер спорта СССР, Заслуженный тренер СССР. Автор более 40 мировых рекордов[1]. Знаменосец Олимпийской сборной СССР на Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне[2]. Доктор педагогических наук, профессор, судья международной категории. Почётный президент Федерации тяжёлой атлетики России, вице-президент Европейской и международной федераций тяжёлой атлетики. Почётный профессор Пекинского университета физической культуры. Академик Международной Академии Информатизации (отделение физической культуры) при Экономическом Социальном Совете ООН[1]. БиографияВ 14 лет начал работать на насосном заводе имени М. И. Калинина в Москве. Вскоре он стал модельщиком 7 разряда, перевыполнял задания за что награждался грамотами и заносился на Доску почёта. В 1945 году награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». В свободное время увлекался лёгкой атлетикой, футболом, лыжным спортом. В 1946 году начал заниматься тяжёлой атлетикой. Поначалу к его спортивным перспективам относились скептически. Но его упорство и настойчивость позволили ему в 1948 году выполнить норматив мастера спорта СССР. В 1949 году стал серебряным призёром чемпионата страны и был включён в состав сборной команды СССР, в которой состоял до 1962 года. Пять раз выигрывал чемпионат СССР, в 1949 и 1951 годах становился чемпионом мира среди студентов. В 1956 и 1958 годах — чемпион Европы, 1957 и 1958 годах — чемпион мира. Первым из советских штангистов и третьим в мире набрал в сумме троеборья 500 кг. Был включён в состав Олимпийской сборной СССР 1956 года, но по тактическим соображениям тренеры не дали ему возможность выступить[1]. В 1957 году ему присвоено звание «Заслуженный мастер спорта СССР» и вручён орден «Знак Почёта». В 1958 году окончил Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры. В 1962 году стал тренером сборной команды СССР по тяжёлой атлетике. В 1964 году стал Заслуженным тренером СССР. В 1970—1974 годах — главный тренер сборной СССР. За работу в этот период ему был вручён второй орден «Знак Почёта». В 1969—1980 годах — вице-президент Международной федерации тяжёлой атлетики. За эту работу был награждён международной федерацией высшим «Почётным знаком». В 1969—1975 годах параллельно исполнял обязанности вице-президента Европейской федерации тяжёлой атлетики. Долгое время был членом президиума Федерации тяжёлой атлетики СССР: возглавлял научно-методический комитет, тренерский комитет, избирался председателем всесоюзной коллегии судей. Был главным судьей многих чемпионатов СССР и других всесоюзных турниров. Будучи председателем научно-методического комитета проводил научно-практические конференции, семинары тренеров, результатом которых явились разработки по организации учебно-тренировочного процесса на научной основе. В 1997—2003 годах заведовал кафедрой тяжёлой атлетики в Российском Государственном университете физической культуры, спорта и туризма. На отделении тяжёлой атлетики занимались студенты Кубы, Китая, Польши, Болгарии, КНДР, Армении, Белоруссии, Казахстана, Молдавии. Был руководителем более 20 аспирантов, которые защитили диссертации на соискание степени кандидата педагогических наук. Также им был подготовлен один доктор педагогических наук. Опубликовал более 400 печатных работ (из них 17 за рубежом), посвящённых развитию тяжёлой атлетики в стране и в мире, научной организации и планированию учебно-тренировочного процесса[1]. Как крупный специалист в тяжёлой атлетике часто приглашался в другие страны. Много раз читал лекции в Пекинском университете физической культуры, оказывал практическую помощь сборной Китая по тяжёлой атлетике. За это он получил звание почётного профессора Пекинского университета физической культуры. Был избран почётным президентом Федерации тяжёлой атлетики России. Лауреат золотых медалей «За подготовку спортсменов международного класса» и «За лучшие научно-исследовательские работы по спорту»[1]. Играл на многих инструментах, хорошо пел, знал много песен. Его супруга профессионально пела, сын играл на гитаре, семья часто устраивала домашние концерты. Известные воспитанники
Семья
Напишите отзыв о статье "Медведев, Алексей Сидорович"ПримечанияСсылки
Отрывок, характеризующий Медведев, Алексей Сидорович– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар. Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой. Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось. Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню. – Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому. Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице. Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным. Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева. Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком. Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение. Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук. – Дома? – спросил Пьер. – По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство. – Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер. – Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга. Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича. – Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор. – Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги. Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее. Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался. Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его. – Извозчика отпустить прикажете? – Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?.. – Сказывали, – отвечал Герасим. – Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу… – Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете? – Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев. – Слушаю с, – подумав, сказал Герасим. Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели. Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых. 1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу. Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы. К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою. В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды. 2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца. Категории:
Навигация | ||||||||||||||||||||||||||||
