Медвежуть

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Медвежуть
Тип мультфильма

рисованный

Жанр

сюрреализм

Режиссёр

Василий Кафанов
Алексей Шелманов
Алексей Туркус

Автор сценария

Алексей Шелманов
Василий Кафанов
Алексей Туркус

Аниматоры

Андрей Смирнов
Александр Горленко
Александр Панов
Тенно-Пент Соостер
Андрей Игнатенко
Александр Дорогов

Студия

«Союзмультфильм»

Страна

СССР СССР

Длительность

9 мин. 53 сек.

Премьера

1988

IMDb

ID 3443738

Аниматор.ру

[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=3370 ID 3370]

Медвежуть — короткометражный советский мультипликационный фильм 1988 года. Жанр его можно определить как мультипликационную пародию на сюрреалистическое кино, в частности, на известную ленту Луиса Бунюэля "Скромное обаяние буржуазии"К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3032 дня].



Сюжет

В начале фильма видна репродукция знаменитой картины Ивана Шишкина "Утро в сосновом лесу" с названием киностудии внизу. Через несколько секунд раздаётся звук грома со вспышкой, всё темнеет, медвежата убегают, а медведица падает и катится, а затем на фоне появляется название мультфильма и звучит медвежий рёв. Медведь спит в своей берлоге. Его кошмарные сны периодически прерывает надоедливый комар. В первом сне бобры строят плотину. Среди них один - бобёр-альбинос, который вдобавок он ещё и романтик, который мечтает превратиться в птицу и улететь. Он бродит по лесу, пытаясь высидеть чьё-нибудь яйцо, но его отовсюду гонят птицы-мамаши. Вернувшись к плотине, он попадает в зону действия взрывных работ. Приняв круглый заряд за яйцо, незадачливый бобёр садится на него и, подброшенный взрывом, присоединяется к клину улетающих птиц. Во втором сне медведю является типичный мещанский дом-бассейн, залитый водой, в котором живёт меланхоличная утка. Наблюдая, как аисты приносят в другие дома потомство, а к ней не заходят, утка задумчиво пьёт чай. Наконец ей приносят младенца-зайчонка, и она принимается его воспитывать: кормит червями, учит крякать, прятать голову под крыло, плавать, но зайцу всё это претит, хотя постепенно он учится. Приходит аист, допустивший ошибку, и забирает зайчонка, оставляя утке взамен утёнка. Уносимый зайчонок жалобно пищит «Кря… кря…», а утёнок, очевидно, воспитывавшийся в это время у зайчихой, стучит лапками и прыгает как заяц, а рядом лежит огрызок морковки. В третьем медвежьем сне идёт обычная лесная жизнь: пауки и птицы ловят мух, ёжик собирает грибы, белка колет камнем орехи, лиса гонится за зайцем, который внезапно натыкается на некий куб. Исследовав куб, заяц случайно находит способ его использования — из куба водопадом извергается заячье лакомство — морковь. Увидев это, лиса делает вывод, что завладев этим ящиком, она получит в неограниченном количестве свою любимую пищу. И действительно, отодвинув зайца, она получает много свежей рыбы (сильный намёк на известную русскую народную сказку про лису и волка), а потом куб даже превращается в мангал с шашлыками. К ним присоединяется кабан, и волшебный куб превращается в вагон с желудями. Все трое сыты «от пуза», растолстели и бегать уже не могут (лиса вяло вспоминает, что прежде гонялась за зайцем). От скуки они начинают кидать свои объедки в ящик, который внезапно закрывается и исчезает. Ожиревшая тройка начинает реветь, и ящик материализуется вновь, они бросаются к ящику и после давки падают в него. Ящик переносит их к динозаврам в мезозой, где история повторяется: маленький динозавр, убегая от большого, спотыкается о куб, который открывается и отправляет жирных лесных жителей из будущего оттуда прямо в пасть к чудовищу. Динозавр счастлив. По окончании второго сна медведь вскакивает с постели и, пытаясь поймать комара, устраивает погром в берлоге, разрушив и опрокинув всё, что можно и всё, что нельзя. Наконец, сумев кое-как ненадолго отделаться от назойливого приставалы, он ложится на груду обломков и продолжает спать дальше. Проснувшись в третий раз, медведь поймал-таки комара. Передумав убивать его, он его убаюкивает. А когда комар засыпает, медведь начинает зудеть у него над ухом: «З-з-з» и улетает вглубь картинки. Далее идут титры, сопровождаемые закадровым текстом:
Медведь — такое оригинальное животное, что всякий узнает его по первому взгляду. Он не ест себе подобных, не бродит ночью по деревне в надежде схватить и утащить ребёнка. От времени до времени он влезает на дерево до самой верхушки и оттуда осматривает окрестность. Он особенно не любит, чтоб его дразнили или нарушали его покой. (Брэм. «Жизнь животных»)

Создатели

Напишите отзыв о статье "Медвежуть"

Ссылки

  • [www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=3370 «Медвежуть»] на сайте Аниматор.ру.
  • Капков С. Интервью — [www.animator.ru/articles/article.phtml?id=256 Алексей Туркус: «Я страшный зануда»] Журнал «ПРЕСТИЖ» июль 2007.


Отрывок, характеризующий Медвежуть

Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]