Меджлис крымскотатарского народа

Меджлис крымскотатарского народа Qırımtatar Milliy Meclisi Къырымтатар Миллий Меджлиси
Дата основания	6 июля 1991 года
Число участников	33 человека
Председатель	Рефат Чубаров
Адрес	Крым, Симферополь, ул. Шмидта, д. 2 (до 18.09.2014)
Официальный сайт	[qtmm.org g]  (кр.тат.)  (англ.)  (укр.)  (рус.)

Меджли́с крымскотата́рского наро́да (крымско-тат. Qırımtatar Milliy Meclisi, Къырымтатар Миллий Меджлиси — дословно «Крымскотатарское национальное собрание», укр. Меджлiс Кримськотатарського Народу) — исполнительный орган Курултая крымскотатарского народа, претендующего на полномочное представительство крымских татар. Образован в 1991 году.

В конце марта 2014 года, сразу после присоединения Крыма к Российской Федерации, Меджлис был официально объявлен Верховной радой на территории Украины высшим представительным органом крымскотатарского народа в период между заседаниями Курултая, но в Минюсте Украины как общественно-политическая организация он не зарегистрирован. В Российской Федерации Меджлис отнесён к числу экстремистских организаций и запрещён.

Для краткости часто используются названия Миллий Меджлис (национальный меджлис) или просто Меджлис.

История

1991—2013

Меджлис был образован в 1991 году решением Курултая второго (первого современного) созыва. Согласно утверждённому Курултаем положению, Меджлис в период между заседаниями Курултая является «высшим единым полномочным представительным органом крымскотатарского народа и избирается Курултаем из числа его делегатов».

Меджлис финансировался через Фонд «Крым», президентом которого был Мустафа Джемилев, а также «Имдат-банк», который появился в феврале 1994 года по инициативе и при поддержке самого меджлиса и по распоряжению и. о. премьер-министра Украины Ефима Звягильского, и одним из учредителей которого был Мустафа Джемилев.

После прихода на пост президента в 2010 году Виктора Януковича организация имела противоречия и конфликты с властью на общегосударственном и региональном уровне.

Евромайдан

Во время Евромайдана Меджлис официально выступил с требованиями немедленной отставки правительства и проведения внеочередных выборов Верховной рады, а также отправил в Киев несколько сотен своих сторонников для участия в акциях протеста. Кроме того, Меджлис осудил Верховную раду Автономной Республики Крым, принимающую «по указке правящей партии решения, содержащие в себе требования о введении чрезвычайного положения и подавлении силой мирных акций».

Присоединение Крыма к России

См. также: Присоединение Крыма к Российской Федерации

В феврале 2014 года Меджлис стал единственной организацией, которая сопротивлялась грядущему присоединению Крыма к России (особенно до начала операции российской армии на полуострове).

В марте 2014 г. глава организации Рефат Чубаров в заявлении Меджлиса выступил против проведения референдума о присоединении Крыма к России, призвав крымских татар и других жителей Крыма бойкотировать его, а в специальном обращении решительно осудил присоединение Крыма к Российской Федерации, охарактеризовав его как акт агрессии со стороны России и аннексию.

В дальнейшем исполнительный орган Курултая также открыто критиковал политику новых крымских властей в отношении татарского населения.

Блокада Крыма со стороны Украины

Представители Меджлиса стали одними из основных инициаторов продовольственной блокады Крыма, начатой 20 сентября 2015 года с перекрытия въезда фур с украинскими товарами со стороны Херсонской области Украины. Глава Меджлиса Рефат Чубаров целями блокады объявил «повлиять на оккупационные власти, чтобы прекратились репрессии, ежедневно обрушивающиеся на наших людей, чтобы освободить политических заложников» (нескольких крымско-татарских активистов, Олега Сенцова и Александра Кольченко. Затем Р. Чубаров также заявил, что следующим после продовольственной блокады этапом акции может стать прекращение Украиной поставок электроэнергии на полуостров. В дальнейшем, Ленур Ислямов (негласный идеолог «энергоблокады Крыма» со стороны Украины) заявил, что «дальше будет морская блокада, то есть Крым окажется в полной изоляции. В том числе будет блокада и Керченской переправы». Позже глава Меджлиса Р. Чубаров заявлял о том, что блокада «была инициативой нескольких человек, в том числе главы меджлиса, но это не имеет отношения к самому меджлису». Прокурор Республики Крым Наталья Поклонская назвала тактикой судебной защиты заявление представителя меджлиса о том, что «эта организация не отвечает за действия своих лидеров, в частности за устроенную ими блокаду полуострова»

В отношении организаторов энергоблокады Крыма со стороны Украины Управление ФСБ по Крыму и Севастополю возбудило уголовное дело по части 2 статьи 281 УК РФ («Диверсия»). На имущество организатора и координатора энергоблокады, гражданина РФ, Ленура Ислямова был наложен арест в целях обеспечения исполнения приговора по уголовному делу.

Отношения с официальными властями и организациями

Меджлис и Украина

Сразу после присоединения Крыма к РФ, Постановлением Верховной Рады от 20 марта 2014 года № 1140-VII, Меджлис был объявлен Украиной высшим исполнительным органом крымскотатарского народа, который действует в период между заседаниями Курултая.

В госбюджете Украины 2016 года на финансирование Меджлиса предусмотрено 40 млн грн. Раньше Меджлис не финансировался Украиной.

Меджлис и Россия

См. также: Переходный период в Крыму#Крымские татары

Представители российских властей в регионе (федеральных и Республики Крым) негативно оценивали деятельность меджлиса и утверждали, что он не пользуется поддержкой крымских татар, популярность меджлиса среди которых, по некоторым оценкам (в том числе по мнению главы Республики Крым Сергея Аксёнова), не превышает 15—20 %. В 2016 году меджлис крымскотатарского народа был объявлен в России экстремистской организацией и запрещён на территории РФ.

В противовес Меджлису в октябре 2014 года было создано межрегиональное общественное движение крымскотатарского народа «Къырым» («Крым»), которое возглавил исключённый из Меджлиса за занятие властных постов в местном правительстве без консультаций с движением вице-спикер крымского парламента Ремзи Ильясов. Именно эту организацию региональные власти называли истинным представителем крымских татар.

18 сентября 2014 года меджлис по требованию Центрального районного суда Симферополя покинул здание по адресу ул. Шмидта, д. 2.

Прокурор Республики Крым Наталья Поклонская в начале декабря 2015 года сообщила, что за организацию массовых беспорядков 26 февраля 2014 года (в разгар Крымского кризиса) под стенами парламента республики Крым (в результате которых двое человек погибло и 79 человек получили ранения разной степени тяжести), заместителю председателя меджлиса Ахтему Чийгозу грозит до 15 лет лишения свободы (по ч. 1 ст. 212 УК РФ).

19 декабря 2015 года в Симферополе на съезде межрегионального общественного движения крымских татар «Крым» («Къырым») непризнанному в России меджлису запретили выступать от имени крымско-татарского народа. Также глава движения «Крым», вице-спикер крымского парламента Ремзи Ильясов объявил об обращении к Госсовету республики Крым с просьбой признать геноцидом блокаду полуострова, которую осуществляют лидеры меджлиса

2 февраля 2016 года в прокуратуру Республики Крым поступило письмо организаций «Къырым Бирлиги» («Единство Крыма»), «Комитет крымскотатарской молодежи», «Национальная культурная автономия крымских татар в городском округе Судак», «Крымские татары — опора Крыма» и «Совет крымскотатарских старейшин» (три из которых были созданы после присоединения Крыма к РФ) с требованием запретить меджлис и обвинением его в причастности к блокаде полуострова. Представители меджлиса охарактеризовали эти организации как лояльные новым властям полуострова и, по их утверждению, «не имеющие никакой истории или авторитета», а также заявили, что меджлис как организация в блокаде не участвовал. 15 февраля прокурор Республики Крым Наталья Поклонская подала в Верховный суд Республики Крым иск о запрете организации и признании её экстремистской, а 12 апреля 2016 года вынесла решение о приостановке деятельности меджлиса до судебного рассмотрения вопроса о запрете организации. 18 апреля 2016 года Министерство юстиции России внесло «Меджлис крымскотатарского народа» в перечень организаций, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности 26 апреля 2016 года Верховный суд Республики Крым отнёс меджлис к экстремистским общественным объединениям и запретил его деятельность на территории РФ. По информации прокуратуры Республики Крым, лидеры меджлиса сотрудничают с наёмниками террористических организаций, таких как турецкие «Серые волки» и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами».

Действия российских властей по запрету меджлиса были раскритикованы представителями УВКПЧ, Amnesty International, Европейского союза и Совета Европы.

8 июля 2016 года Госсовет Крыма на основании обращений крымско-татарских общественных организаций выпустил заявление "Об осуждении любых форм проявления экстремизма и терроризма в отношении населения Республики Крым", в котором обвинил меджлис в организации преступлений, тесно связанных с терроризмом. Также крымские парламентарии призывают мировое сообщество не оказывать помощь меджлису.

Меджлис и Турция

17 декабря 2015 года на одной из встреч Джемилева и Чубарова с турецким президентом Реджепом Эрдоганом в Турции, речь шла о создании на территории Украины на границе с Крымом вооруженного подразделения, которое было бы подконтрольно меджлису и финансировалось бы Турцией..

Руководство

Председателем Меджлиса с момента его образования до ноября 2013 года являлся Мустафа Джемилев, с ноября 2013 года председателем Меджлиса является Рефат Чубаров. Заместителями председателя Меджлиса с 5 ноября 2013 года стали: Нариман Джелялов, Ахтем Чийгоз, Заур Смирнов, Айдер Аджимамбетов и Аслан Омер Кырымлы. 21 марта 2015 года заместителем председателя Меджлиса был назначен Ильми Умеров, а Нариман Джелялов получил должность первого заместителя.

Структура

• Председатель — Рефат Чубаров
• Заместители Председателя — Айдер Аджимамбетов, Нариман Джелялов, Аслан Омер Кырымлы, Ахтем Чийгоз
• Боевое крыло - добровольческий батальон "Крым" имени Номана Челебиджихана

Члены

• Рефат Чубаров
• Эмирали Аблаев
• Эмине Авамилева
• Айдер Аджимамбетов
• Дилявер Акиев
• Асан Алиев
• Эскендер Бариев
• Гульнара Бекирова
• Тейфук Гафаров
• Нариман Джелялов
• Ремзи Ильясов
• Шевкет Кайбуллаев
• Энвер Куртиев
• Бекир Мамутов
• Мустафа Маушев
• Кырымлы Аслан Омер
• Кадыр Османов
• Рефат Сайитаблаев
• Динара Сейтгазиева
• Заур Смирнов
• Абмеджит Сулейманов
• Садых Табах
• Ильми Умеров
• Али Хамзин
• Ибраим Чегертма
• Ахтем Чийгоз
• Риза Шевкиев
• Абдураман Эгиз
• Гаяна Юксель
• Леммар Юнусов
• Сейдамет Ягьяев
• Зейнур Якубов
• Руслан Якубов

См. также

• Курултай крымскотатарского народа

Ссылки

• [www.qtmm.org/ Официальный сайт Меджлиса крымскотатарского народа]
• Положения о Меджлисе крымскотатарского народа: [old.iea.ras.ru/books/09_KRIM2/120220041253.htm 1990], [qtmm.org/public/images/ckeditor/file/quick-folder/dokumenty_3_sessii_2_kurultaya.doc 1996], [qtmm.org/public/images/ckeditor/file/quick-folder/02_polozhenie_o_medzhlise.doc 2004]

Отрывок, характеризующий Меджлис крымскотатарского народа

– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.